Керенский. Конец партии - страница 22

Шрифт
Интервал


– Аллё, Генрих?! Да, я приехал. Да, переговорил с Керенским. Нам надо срочно встретиться лично. Нет, не в гостинице, лучше у Мойшы. Безусловно. Через два часа. Хорошо, я жду.

Через два часа, отменив все дела и встречи, по указанному Мазе адресу, где проживал их общий знакомый, примчался Блюменфельд. Войдя в дом, он приветствовал там всех собравшихся и особенно главного раввина.

– Ребе, я предполагаю, что вы вызвали меня так скоро к себе не ради какого-то пустяка?

– Да, речь пойдёт о том предложении, что мне сделал подчинённый тебе военный министр.

– Подчинённый мне? – грустно улыбнулся Блюменфельд. – А вы шутник, уважаемый ребе. Если кто из нас кому и подчинён, то это явно не Керенский.

– Я знаю, но ты должен быть твёрже, несмотря ни на что, иначе мы никогда не займём в этом государстве того положения, на которое претендуем.

Блюменфельд только вздохнул и уселся в одно из дорогих кожаных кресел.

– Я вас внимательно слушаю, почтенный ребе.

– Керенский мне на встрече предъявил ультиматум.

– Какой?

– Все евреи должны прекратить революционную деятельность.

– Это шутка? Причём здесь вы и евреи-революционеры?

– Нет, это горькая правда, и ультиматум поставлен довольно жёсткий, если мы не согласимся, то последуют репрессии.

– Он на это не пойдёт. Насколько я его смог изучить, он не делает всё напрямую и откровенные репрессии никогда не осуществит.

– Вы правы, Генрих. Он так и сказал, что у него нет ничего личного, он просто объявит нас вне закона.

– Но как это возможно?

– Как? Очень просто. На любом митинге он официально объявит, что евреи запятнали себя разрушением государства и готовят контрреволюцию, а в отместку за это государство не будет их защищать. Об этом напечатают в газетах, расскажут в каждой деревне и главное, оповестят об этом действующую армию. Дальше предугадать события будет несложно. Мы плохие солдаты и нас слишком мало. В отдельных местечках наши боевые дружины ещё смогут дать отпор, но остальных просто сметут.

Первыми нападут наши украинские друзья вместе с поляками, эстафету подхватят русские крестьяне, а довершат дезертиры и уголовники. Грабь, насилуй, убивай, русских евреев постигнет печальная участь европейских евреев, изгнанных ещё в незапамятные времена отовсюду, где мы хорошо жили. Более гениального хода сложно придумать, и он его придумал. А вся ответственность ляжет на нас, раввинов. Я не готов погубить свой народ.