Г. В ЧЕМ СЮРРЕАЛИСТИЧНОСТЬ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО ФИЛОСОФСКОГО МЫШЛЕНИЯ?
Несомненно – в попытке гиперреализма и, сверх того, – в отталкивании от того сюрреалистического абсурда, в котором рано или поздно оказываются, до которого доходят направленности коллективистской механики, конвенционализма.
В метафизическом нет ни стрелы, ни Ахиллеса, ни черепахи, но древние иллюстрации метафизического мироустройства, связанные со смешиванием различных гносеологических пластов, могут явно или неявно перекликаться с новыми.
На глубинном уровне здравый смысл, наука и философия мало смотрят друг на друга, почти не пересекаются. Философия одновременно и возвращает человека в человека, и снимает его существо как таковое, превращает его кажимости в мыльный пузырь.
Д. О "ПРЯМОМ" ИЛИ "БЫТОВОМ" ДОСТУПЕ К МЕТАФИЗИЧЕСКОМУ
К правильному представлению о характере метафизического можно, в частности, прийти путем отказа от доминанты зрительных стереотипов протяженности. Алокальность и внекоординатность объективной протяженности[3] не должны приводить к выводам о следовом характере пространств, промежуточных между объективным и субъективным.
К метафизическому относится абсолютное, буферное и доабсолютное. Однако, говоря о непосредственном доступе к метафизическому, мы не имеем в виду некой духовидческой узримости буферного (здесь возможны бесчисленные фальсификации). Образование метафизического иллюминатора, метафизический прогляд даются не через образы и представления. Это виденье (бесструктурное или близкое к бесструктурному) возникает благодаря внутренней чувственной вспышке. Фактически подобный контакт с метафизическим достигается через перцепцию-апперцепцию, особую сосредоточенность. Нельзя отождествлять прочувствованность метапсихического со всеми "движениями души", "душетрясениями". Наиболее полная открытость метафизического возникает там, где есть внеродовая, внеиндивидная оцененность бесструктурного. Открываемое описываемым образом древлесознание – обычно только частично и отнюдь не весь метафизический мир.
/Доклады на заседании: "Поэтической функции", 1989 (Фонд культуры. Думская башня);
Философского клуба в рамках "Дней Петербургской философии – 2004"/
– Знает ли Электра своего брата Ореста?
– Да! Она знает его!
– Сейчас он стоит перед ней, закутанный