Окно распахнулось, показалась молодая девушка лет двадцати, не более.
– Настен, как они ховорили? Не танцы, не дискотека, а как-то по-чудному.
– Туса, что ль? Тусовка.
– А, вот-вот. Тусовка. Вот на этой вот и цельными неделями пропадали. Нам такое, в наше время при службе в армии и не снилось. А туто – вольная воля, а не служба. Ты вот внучку поспрашай, – и окликнул внучку: – Выйди ужо, дай человеку разъяснения.
– А что тут разъясняться!? Все знают. Данил Галку гулял. Она по нему досель сохнет, все пытает к нему поближе уехать, да мать с батькой ее не пущают. Правильно и делают, он отморозок полный, нашла по кому с ума сбрендить, – протараторила девушка и тут же исчезла за занавесками.
– Это шо, макаровская Халка?
– Ихняя, ихняя, – послышалось из-за занавесок.
– Ну, вот, значится, тепереча с Халкой пообщаться след. Капитан, счас малость посидим, и ты устраивайся на ночлех. Тебе в летнике счас бабоньки постелят. А поутру до Макаровых и двинем.
Яровой вышел с летника покурить. Курил он нечасто. Вот сейчас, в тихую темную, еще по-летнему теплую ночь, неудержимо захотелось вдохнуть, немного покатать во рту и медленно-медленно выпустить дым. Пачка крепких сигарет на такой случай была всегда с собой. Василий потянулся, задрал голову и застыл, увидев небывалую красоту. Небо высвечивалось тысячами маленьких голубых огоньков, словно причудливо вытканное бисером покрывало. Взгляд стал улавливать созвездия, карта вселенной стала четче вырисовываться. И это Василию показалось какой-то магией, аж дух захватило и забылось все. Сейчас во всем мире был только он и этот бесконечный манящий таинственный космос. Звезды мерцанием подмигивали ему, словно говорили с ним.
– Городские все, как блаженные, увидят небо и застывают столбом.
Вдруг рядом услышал Василий голос Настены. Огляделся. Ее выдал красный огонек, когда она потянула сигарету.
– Ну а ты не видишь, что ли, в этом красоту?
Яровой спросил и сам почувствовал в своем голосе легкое раздражение. Ну да, обломила же. Злая какая-то девка, и совсем не романтичная для своего юного возраста.
– Это кажется красотой только, когда редко к небу голову поднимаешь. А так небо и небо.
– Однозначно, не всем дано увидеть в повседневном красоту, – буркнул Василий.
– А Вы чего с дороги не устали, что ль? Спать не идете или не по нраву пришлось? Жестковато, наверное.