– Веди ее, Элай, – скомандовал Гас.
Никки еле-еле переставляла ноги, даже дышала с трудом. «Я иду… Иду… с Элаем… Да, рядом Элай… Сейчас темно… Почему темно?.. Я, наверное, моргнула… Или я сплю?.. Нет, не сплю… А, может, я умерла?.. Я дышу или нет?.. Дышу… Мы идем… Зачем мы идем?»
– Зачем… Зачем мы идем, – вслух сказала она. – Я хочу лежать…
– Мы сейчас ляжем вместе, – донесся до нее сладкий голос Элая.
– Вместе?..
– А ты разве не этого добивалась? Или я ошибаюсь?
– Элай… – на ее лице появилось слабое подобие улыбки.
«Хочу лежать с Элаем… Хочу Элая… Просто хочу… Хочу что-то…»
– Заходи.
Элай открыл дверь той самой комнаты, где Гас, Хорас, Обри и Келсей с нетерпением ждали свою жертву. К удивлению парней, Никки тут же всех узнала.
– Ребят, а вы что тут… – Никки обернулась. Элай так и не переступил порог. – Элай, выгони их… Элай? – В следующую секунду Элай захлопнул дверь.
Те же чувства, что обрушились на Никки, испытала бы несчастная, больная антилопа, на которую набросились изголодавшиеся львы. Страх, неведомый доселе страх помогал Никки хоть немного соображать и даже давать отпор.
На самом деле ей казалось, что она сопротивляется, ведь даже для того, чтобы только приподнять веки, открыть рот и пошевелить языком, она прилагала титанические усилия. Наркотики отлично справились со своей задачей, превратив ее в полубездыханное, стонущее нечто.
– Не надо… – говорила Никки, когда ее раздевали. – Я не с тобой хотела… – сказала она пристраивающемуся к ней Обри. – Где Элай?.. – почти кричала она.
Никки часто отключалась, но потом снова приходила в себя, когда ее кто-то переворачивал, раздвигал ее ноги, пытался открыть ее рот, брал за волосы с животной страстью.
– Ре-е-бята, ну хватит…
– Келсей, ударь ее посильнее, чтоб закричала, а то она совсем вялая какая-то. Еще! Пусть кричит! Еще!!! Хорас, ты тоже подключайся! Обри, жестче! Так, чтобы у нее глаза из орбит вылетели! Давай! – Эти приказы отдавал Гас, что взял на себя роли оператора и режиссера. Ему часто приходилось ставить съемку на паузу, чтобы скорректировать действия «актеров».
Когда к Никки возвращалось сознание, она чувствовала внутри, где-то внизу, глубоко-глубоко какую-то странную боль. Будто в нее что-то вколачивают. Никогда ей еще не было так больно. Парни смеялись, чередовались, били ее, даже кусали, сражались друг с другом за ее отверстия…