– Мама? Ты назвала меня «мамой»? Какая честь! Но… сдается мне, плохо тебе вовсе не из-за Джел. Я знаю, где ты была, с кем отдыхала, что делала.
– Как?..
– На этой планете нет ни одного города, где у меня не нашлось бы знакомых. Ну что, сильно «ломает» тебя? – с насмешкой спросила Кармэл. – Вижу, что сильно. Трясешься вся, похудела вон как. Ужас! Зачем же ты вернулась? Только не говори, что из-за меня, сестер или Джел. Ну ни за что не поверю в это!
– По Кисиндре соскучилась, – дрожащим от обиды голосом ответила Никки. – Эй! Где моя пушистая, вонючая попочка? Иди, зацелую! – крикнула она в коридор. Стоило ли говорить матери о том, что употребляла она не от скуки, не забавы ради, а для того, чтобы справиться с болью из-за потери Джел, из-за ссоры с друзьями, с семьей? Она всего-навсего хотела отравить свою печаль, убить себя или хотя бы часть себя, ту, которую она так ненавидит, ту, из-за которой от нее все отвернулись – жестокую, эгоистичную, подлую. «Да что поймет эта женщина? Сердце у нее такое же сухое, а душа – колючая, как эти розы, которых она сейчас преспокойно обезглавливает». – Да, кстати, а что случилось с моими картами? – Веселье Никки в Тайсе было омрачено тем, что все ее карты неожиданно перестали работать. Благо Элай согласился спонсировать ее до самого конца их отдыха.
– У тебя больше нет никаких карт. Ты оставила в Тайсе целое состояние. Думаешь, я позволю тебе и дальше заниматься расточительством?
– На что же ты мне жить прикажешь?
– В «Греджерс» деньги не нужны. Там тебя обеспечат всем необходимым.
В «Греджерс»?! Возвращаться в школу Никки не планировала. Она приехала в Глэнстоун, чтобы проводить Джел в последний путь, попытаться наладить отношения с матерью, реанимировать свои карты и отправиться дальше путешествовать с Элаем, после того как тот уладит проблемы с учебой. Развлекаться за счет своих друзей Никки не любила. А раз мать не дает ей деньги, значит… накрылся ее отдых, и возвращения в «Греджерс» ей не миновать.
– Кармэл, черт возьми, лишить меня денег – это последнее, что ты можешь сделать! – вскипела Никки.
– Кармэл… снова Кармэл, – с деланой печалью в голосе отозвалась мать. – В самом деле, это последнее, что я могу сделать, чтобы уберечь тебя от соблазнов, зависимостей и от этого назойливого желания угодить своим друзьям. Ты ведь только на то и годишься, чтобы развлекать всех подряд. Не человек, а аттракцион! Но всякий аттракцион приедается. Насколько я знаю, часть твоих товарищей уже отсеялась. Это только начало, Никки. Если не одумаешься, останешься совсем одна.