Софи была безупречна, как изваяние. Но сейчас, в этой комнате, с Надин была не прежняя Софи и даже не ее тень. Это был попросту другой человек, и Надин не понимала, как к ней подступиться, о чем говорить. Что в ней изменилось? Что происходило с ней в последнее время? Надин чувствовала, что у нездоровья подруги скорее психологические причины. Какие конкретно – она знать не могла, но надеялась получить ответ на этот вопрос. Не зря же Софи сама ее вызвала.
– Мария-Антуанетта, – медленно, отчетливо и как-то торжественно проговорила Софи, – прелестна. Но она разорит королевскую казну, и народ, который сегодня радуется их свадьбе с наследником, возненавидит обоих.
– С чего ты это решила?
Надин была сбита с толку. Она не ожидала, что вполне светски начавшийся разговор примет такой оборот.
– А еще, – продолжала подруга, – их казнят.
– Кого?
– Марию-Антуанетту и Его Вели… Высочество.
– Тсс! Ты что!
– Но это будет нескоро.
Несколько секунд Надин смотрела на Софи с недоумением, а потом до нее постепенно дошло. Глаза Надин округлились, рот приоткрылся от изумления.
– Ты… ты… видишь будущее?..
Софи печально кивнула.
– Все-таки это произошло…
– Жан-Базиль ничего не знает.
– Ну разумеется…
Прабабушка Софи, Люсиль Бонне, была ясновидящей. При ее жизни об этом никто не знал – в те времена ведьм еще казнили, пусть не так массово и с меньшим упоением, чем за пару-тройку веков до этого. О своем даре Люсиль рассказала на смертном одре, причем только одной своей дочери и только с целью предупредить о грозящей ей опасности.
Несчастный случай, который должен был унести жизнь Мари, благодаря сообщению матери миновал ее.
Но и Мари долго молчала об этой истории. Ее внучка Софи узнала обо всем уже взрослой и по строжайшему секрету поделилась с Надин. Им тогда было по двенадцать, и они наивно мечтали: вот было бы здорово, если бы этот дар передавался по наследству, интересно же знать будущее. «Интересно» – за такую формулировку Софи теперь готова была, вернувшись в прошлое, высечь их обеих кнутом. Это был не дар, а проклятье, приносившее одни только муки.
– У тебя это давно? – Надин понизила голос до шепота.
– Две недели.
– С самого начала твоей болезни! Так вот чем она вызвана! И ты ничего не говорила! Я ведь навещала тебя каждый день!
– Я была… не в себе. Прости меня.