Подснежники и вонючие крысы - страница 2

– Смотри там, не зазевайся, – сказал мне папа, когда я садился в автобус. – Я потом приеду и заберу тебя, договорились?

– Договорились, – согласился я.

Мы обнялись, и тогда папа добавил, что я очень крутой, раз не побоялся сам поехать на тренировку по гандболу, и от его слов по телу разлилось такое тепло.

А теперь мне было так холодно, что меня всего трясло.

Как и подозревал папа, по дороге я глубоко задумался, и тут автобус вдруг затормозил и остановился, водитель стал ворчать про конечную остановку для всех пассажиров, а я огляделся и понял, что все пассажиры – это я один.

– Все на выход, – проревел водитель в микрофон, так что в пустом автобусе запрыгало эхо.

Я устроился под навесом автобусной остановки, но там тоже было страшно холодно.

– Папа! – громко позвал я, но вокруг было безлюдно, и никто не мог меня услышать.

– Кристер, – проговорил я, потому что даже имя брата каким-то образом придавало мне храбрости.

Словно Кристер мог прилететь, как какой-нибудь супергерой, и спасти своего братишку. Так я всегда о нем думал.

Вот только Кристер не умел летать. Кристер не был супергероем.

Потом я вспомнил про Найму, мою лучшую подругу. Я представил себе, как она станет без меня тосковать и сколько прекрасных слов скажет обо мне на моих похоронах. Это должны быть скромные похороны, для самых близких. Кристер, папа и Найма. Ну и Зузу, само собой. Зузу со свалки, где мы вечно торчим. Я подумал, что Зузу мог бы что-нибудь спеть. Думаю, подошла бы песня «Покажи мне дорогу домой». Папа часто нам включал ее дома, на кухне…

Внезапно я услышал хорошо знакомый шипящий звук. Так открываются двери автобуса.

Потом раздался чей-то голос. И заурчал мотор.

Я поднял голову и увидел ту самую седую бороду. Но теперь к ней прилагалась еще и пара добрых глаз.

– Эй, ты там, полезай уже внутрь!

Я не знал, что и сказать.

– Я отвезу тебя, – сообщил водитель. Подозреваю, что в тот момент под усами он прятал улыбку.

– Не нужно, – прошептал я в ответ.

На самом деле я не знаю, почему так сказал, просто вырвалось. Я всё же немного его побаивался.

– Давай, запрыгивай, парень, – повторил водитель. – Ну же.

В конце концов, с оледеневшими ладонями и льдинками слез на щеках я оказался там, в автобусе, у самой кабины, а Борода принялся просить у меня прощения.

– Извини, – сказал он. – Меня чертовски замучила совесть. Нельзя вот так взять и выкинуть человека на улицу.