Конюший робко посмотрел на лицо его светлости.
Нет, ничего похожего на заинтересованность Ла Тремуя.
Вот хоть сейчас Филипп посмотрел так, будто по залу пробежала крыса. Но улыбнулся, тем не менее… Улыбнулся холодно, безразлично, как все они всегда улыбаются.
– Передайте господину Ла Тремую, что я оценил подарок по достоинству. Особенно ту занятную историю о подложной семье девицы, которую вы рассказали. Передайте ему, пусть держит меня в курсе: сведения, действительно… неординарные. Но добавьте, пусть не спешит с разоблачениями во времена побед: любой протест в такое время особенно раздражает.
– Это всё, ваша светлость?
– А что ещё? – Филипп слегка пожал плечами. – По моему, достаточно.
Он ещё раз окинул взглядом кинжал, к которому даже не притронулся. Потом кликнул слугу, велел ему унести подарок в оружейную, и всё. Аудиенция для де Вийо была закончена.
Свою досаду конюший скрыл в глубоком поклоне. Косо глянул на епископа, но поскольку Кошон хранил безучастное молчание, посланнику Ла Тремуя ничего другого не оставалось, кроме как выйти вон.
* * *
Трудно сказать, насколько был бы обрадован обескураженный де Вийо, сумей он увидеть, как переменилось лицо герцога после его ухода. Ни слова не говоря, Филипп махнул епископу, чтобы следовал за ним, причём сделано это было так пренебрежительно, что сразу напомнило Кошону времена, когда он пребывал совсем не в чести у юного бургундского наследника. Однако воды с тех пор утекло много, и теперь, семеня следом, его святейшество ни секунды не сомневался: герцог небрежен в жестах только потому, что не знает, как реагировать на услышанное и сейчас, наверняка, пожелает узнать мнение самого Кошона, чтобы хоть как-то определиться. Но беда в том, что Кошон и сам ничего толком не понимает…
Филипп стремительно вошел в свои покои, одним взглядом удалив за дверь слуг, опустился в кресло и, не дожидаясь когда усядется епископ, сердито выкрикнул:
– ВЫ что скажете, Кошон?!
– Что я могу сказать, – развел тот руками, испытывая страстное желание снять дорожную кожаную шапочку и вытереть совершенно взмокший лоб. – Думаю, теперь у нас есть крепкие основания начать процесс о колдовстве. Подлог – хороший повод. И доказательства существуют: эти якобы братья девицы и вся та семья, что осталась в Домреми.
– Помнится, я просил вас съездить в Шампань и послать туда людей за сведениями.