Мой край - страница 20
Шрифт
Интервал
Прекапризного, прелюбопытного,
Черноморские бризы в шелках,
В стрекотне же бродяжек-цикад
Я искал себя, столь ненасытного.
Там и маменька в ночь целовала —
Исцеляла от детских невзгод,
А бабуля с утра просыпалась
И пекла, на романсы сбиваясь,
Хороводы ажурных блинов.
Там отец, шебутной заводила,
Нас подбадривал с младшей сестрой,
И Семён, рыжебрюхий Аттила,
Вместе с Мошкой, трёхцветной Сибиллой,
Потешались над Фарькой-щенком…
…Оставайтесь, родные престолы,
В наших душах святым образком!
Мы без вас под ребром суходольны,
И без Родины мы не способны
Забываться целительным сном.
Ты, Россия моя, бесконечна —
У тебя столько чýдных дорог.
На одной я, конечно, исчезну,
Ведь людские пути не безмерны,
Только помнить бы свой уголок.
Край ста солнц
Молча вечер догорает,
Остужается земля.
Осень летний зной сметает
С постоялого двора.
На земле моей родимой
Пожелтела уж трава,
Горы градом нелюдимым
Расстилаются с крыльца.
Приоделся тополь чинно —
Багровела в нём роса,
Золотистою лепниной
Покрываются леса.
И, казалось, нет на свете
Сиротливее поры —
Провожает юкка цветом
Смех и крики детворы.
Я родился в крае тёплом,
Где сто солнц со всех сторон,
Как изысканно подобран
Сочи солнечный фасон!..
Горянка
В скупой долине проклятых судьбой низин,
Где жил отрёкшийся от рода Керандýк,
Росла красавица – её узнал я крин,
Чеканный горем скал, и, право, не рискнул
Предать забвению её полночный вздох,
Луна когда зажглась в глазах немых морей,
А горец жаждал сыновей, не дочерей,
Нарёк отец Мацéстой дочь свою в ту ночь.
В ложбинах скал скитался тенью злобный дух —
Стяжающий Исток – живительный ручей.
Коль скоро изнемог от боли Керандýк,
Мацéста, взявши Слово, в отблесках свечей
Покинула очаг, к ущелью пробралась.
Скала по воле девы тóтчас раздалась,
Явила в затхлых недрах грозный Дух во мхах —
Корнями он оплёл невесту впопыхах…
Оплакивала мать Мацéсту горько там,
Где дочь стояла, жертвуя в заре собой.
Но где Исток? Лишь день стоял пустой
И скорбный Керандýк, взывающий к Богам.
Послышался вдруг в землях странный гул,
Протяжно нарастал – бежал он прочь, на волю, —
И вырвался из недр Исток, и протянул
Родителям дитя, дышащее надломно.
– Того, кто жил во тьме предвечных скал, —
Мацеста молвила, – сумела одолеть…
Вода целебная впредь будет к людям течь,
Никто чтоб смерти в жизни не искал.
Её завет последний странствует в теснинах,