Час спустя
– Солнышко…
Мария остановилась и вытянула руку, подставляя её теплым золотистым лучам. Сопровождавший девушку Хейвуд – тонкий, как тростинка, невысокий златовласый юноша, одетый в легкое пальто и шляпу, – чуть слышно выдохнул, не в силах отвести взгляд от тонкой белой руки своей госпожи, затянутую до запястья в черную кружевную перчатку. Он не мог привыкнуть к тому, что солнечный свет, столь губительный для его кожи, так милостив к Марии, рука которой даже не покраснела под снопом его лучей.
Девушка сдвинула назад изящный черный зонтик, подставляя лицо утреннему солнцу, и с тихим вздохом закрыла глаза. Слабый бриз разметал локоны цвета чёрного кофе, обрамлявшие нежный овал её молочно-бледного лица, коснулся каштановых дуг бровей, высоких скул, крыльев аккуратного носика, пухлых алых губ, плавной линии подбородка; забрался за расстегнутый кружевной ворот черной шелковой блузки, пробежался по складкам бархатной юбки и полам расстегнутого плаща, спустился по икрам к черным замшевым туфелькам.
– Госпожа…
Мария посмотрела на слугу – в дымчатом тумане густо опушенных ресницами карих глаз сумеречный взгляд её заставил слугу почтительно опустить взор.
– Вы ослабеете от солнца, госпожа, – пробормотал Хейвуд.
Девушка приподняла бровь, задумчиво закусила нижнюю губу и спрятала лицо от солнечных лучей:
– Пойдем, Хейвуд…
Легкий утренний полумрак, разгоняемый слабым светом весеннего солнца, обволакивал ведущую в город трассу; сопровождаемая следовавшим чуть позади слугой, Мария, загадочно, даже как-то лукаво склонив к плечу голову, молча шла вперед. Она хорошо знала дорогу, помнила его запахи, несмотря на то, что прошло уже много лет. Вдыхая знакомые ароматы, девушка невольно, как в пучину переливов давно забытой песни, погружалась в далекие воспоминания; вновь, как тогда, по этой же дороге входила в город и, словно наяву, видела взъерошенные чёрные волосы, скрещенные на груди руки, кривоватую улыбку юношеских губ…
– Извините, дальше нельзя. Вам придется идти окольным путем, – голос полицейского отвлек девушку от раздумий.
Сдвинув назад зонтик, она подарила детективу ясный, как ночное небо, взгляд.
– Почему?
Тихий голос ее, казалось, заворожил мужчину; несколько долгих мгновений он взирал на нее затуманенным взглядом, прежде чем отозваться неловко: