– А если я не подпишу? – у меня вдруг затеплилась надежда.
– А попробуй, – в голосе появились угрожающие нотки, и к мраку добавился нестерпимый холод, по обоям с треском побежал узор изо льда. – Попробуй, малыш, лишить меня премиальных. Что ты там хотел вчера сделать? Каренину косплеить? Так вот, электричка тебе мамой родной покажется. Так ты будешь вопрос задавать?
Я лихорадочно пытался думать, но его тошнотворный шёпот и дикий холод мешали сосредоточиться. Стены кабинета обросли толстым слоем льда, а с потолка начали свисать снежные сталактиты. Свет вокруг нас померк, и только я находился как бы под лучом прожектора, который слепил меня до слёз. «Свет! – подумал я. – Там, где есть мрак, есть и свет. Возможно, молитва мне поможет».
– Богородица Дева, радуйся, – начал я и осёкся: из мрака начал проступать силуэт.
– Да ты, батенька, идиот, – рядом со мной сел сгусток мрака, по форме напоминающий мужчину. – Ты думаешь, что вот так сможешь разорвать договорённость? Просто помолившись какой-то там тётке? Неужели в твою глупую башку не может прийти простой вопрос?
– Что будет, когда я подпишу контракт? – наконец осмелился я спросить.
– Ты станешь знаменитым и богатым. Тебе понравится. Наверное. Только одна проблема – тебе нельзя будет останавливаться. Ты должен будешь всегда писать. Всегда.
– Ни спать, ни есть, только писать?
– Даже я бы такого извращения не придумал, – сгусток явственно передёрнул плечами. – Конечно, нет. Ты будешь писать каждый день. И как только одно произведение будет закончено, ты сразу же начинаешь другое. Без выходных, отпусков, недомоганий и жалоб на отсутствие вдохновения. День за днём. Пока смерть не разлучит нас. Осилишь?
– Это не проблема, – хмыкнул я и подписал контракт вдруг откуда-то взявшимся в моей руке Паркером: «Борис Грач».
– Подписали? Очень хорошо! – встрепенулся главный редактор и протянул мне для рукопожатия потную ладонь.
В кабинете было светло и тепло. Судя по испарине на моём лбу, даже жарко.