Теперь дошло.
Круги перед глазами и пустота в голове сменились барабанным боем сердца в висках. Холод острыми колючками вонзался в тело, скрючивая мышцы судорогой. Слезы нескончаемым потоком полились из глаз.
Осужденную насиловали один за другим все присутствовавшие людоеды. Раз за разом. Вскоре только от прикосновения возбужденной плоти она вопила так, что птицы на опушке леса, окружавшего поселок, поспешно улетали в воспаленное закатное небо. Через три часа надругательства, наказанная уже даже не орала, – рычала, рыдала, но… не молила о пощаде.
Извращенцы, закончив свое дело, вынимали орудие пытки, обильно обагренное кровью, и брезгливо стряхивали ее на траву.
Еще час – и людоедка перестала кричать. Тело ее обмякло, из глотки вырывались лишь сиплые всхлипывания. Разодранные зубами губы плотно сжались. По щекам градом катились прозрачные капли.
С каждым новым актом возмездия, кровь все сильнее окропляла землю… . Вскоре уже струилась, текла. Руки и ноги Стеллы приобрели белесый оттенок, такой заметный при ярком свете лампочек. По ним, будто краски по мокрой акварельной бумаге расползались черные, бордовые и синие разводы.
Издевательство продолжалось и продолжалось…
Дыхание затруднилось.
Казалось, воздух крупными камушками застревает в легких. Холодный пот градинами струится под одеждой. Сердце бухает в груди… Бам–бам–бам! Испарина на лбу уже не задерживается бровями, стекает вниз мерзкими ручейками.
Руки и ноги не согреваются даже активными движениями. Не хочу больше ничего знать! Не хочу–у–у!
Информационное поле неумолимо.
Насильники продолжают терзать кровоточащее обмякшее тело людоедки. Хрипы стихают в ночной мгле… С изодранных в кровь ладоней Стеллы кожа сходит лоскутами.
Наконец, последний экзекутор останавливается, штанами стирает кровь с орудия пытки, и взгляды толпы устремляются на вождя.
До сего момента тот почти неподвижно стоял, опершись о статую. На лице отражалась смертельная скука.
Древние инстинкты снова берут надо мной верх. При виде этого человекозверя хочется кричать от ужаса и бежать, куда глаза глядят.
– Кончайте побыстрее! – говорит альфа. – Завтра повторим!
В голове не укладывается услышанное. Может, только, кажется?
Но и это не все. Каны обступают осужденную и начинают пинать. Не слишком сильно, стараясь не убить, но в самые болезненные места. В живот, поясницу, по лицу. Бледные места на коже истязаемой вздуваются цветными кляксами. Рваные раны и длинные ссадины покрывают тело, с которого еще свисают ошметки длинной синей футболки.