– Да не мог странный мужик из сна заколдовать меня! Что за чепуха?! – резко оборачиваясь воскликнула Мари.
Но Ви там уже не было.
***
Кровь пульсировала в висках от злости. Мари сжимала кулаки.
– Завистники проклятые! – мечась от небольшой клубной гримёрки к подсобкам и обратно, кричала она. – Я вам устрою сладкую жизнь. Пожалеете, что мне гадить решили. Будет у вас музыкальная карьера… ох!
Они сказали ей другое время для сборов. Унесли и спрятали гитару. Инструмента нигде не было и Мари впервые задумалась о том, что «друзья» могли даже не забрать её с репетиционной точки.
Бросив попытки отыскать гитару, разъярённая Мари заскочила в гримёрку как вихрь и отшвырнула чужие вещи, оставленные на её месте.
– Где мой телефон? – воскликнула она, подскакивая к Лео.
Наконец, хоть кто-то из группы объявился в гримёрке. Но игнорируя её, парень прошёл мимо, поднял брошенные на пол вещи. Мари едва не задохнулась от ярости.
– Если не скажешь, где мои вещи прямо сейчас, я обращусь в полицию. Сообщу, что вы их украли. И заодно расскажу много интересного…
И глазом не моргнув, Лео, встав напротив зеркала, кому-то позвонил. Мари медленно приблизилась, скрестила руки на груди.
– Да, мистер Смит. Я в гримёрке прямо сейчас. Нет. Ни вещей, ни Мари здесь нет…
– Я ЗДЕСЬ! – крикнула девушка, приближаясь к телефону парня.
Испытывая её терпение, Лео отошёл. Продолжая слушать продюсера. И вот, Мари услышала то, о чём давно догадывалась:
– Элиза споёт не хуже, – заметил Лео, после долгого молчания. – Я понимаю… Да, она… вы хотели… Так я позову Лиз?
– Увидимся в участке, придурок. Конец твоей карьере и мечтам…
Хлопнув дверью, Мари прошла по коридору и замедлилась. Секунда, вторая… Вот сейчас Лео одумается и выскочит за ней. Дверь отворилась и Мари с усмешкой оглянулась. Но увидела только отдаляющуюся спину парня. Где-то в глубине клуба зазвучали барабаны. Мысли покинули голову. Только сердце билось, не в силах справится со злостью и ненавистью, охватившей девушку.
Пробежав по мрачным и тёмным коридорам, Мари спешно покинула проклятый клуб. Выскочив на улицу, она поёжилась. Небо снова затянули тучи. Отцовский байк одиноко стоял на парковке. Ни телефона, ни кофты. «Даже одежду унесли, твари!» – новая волна злости грозила захлестнуть её с головой. Мари порывалась вернуться и испортить им всё выступление, но стало жаль продюсера. Они с отцом так хорошо дружили. А папа не любил разочаровываться в людях. С ним нужно быть мягче.