– Вы хоть представляете, сколько норбангов рядом с четвертым выходом из метро? – произносит низкий запыхавшийся голос позади меня.
– Натаниэль! – кричит Анджела.
Я резко поворачиваюсь. В дверях и правда стоит Натаниэль – на нем черные джинсы и стеганая куртка. Волосы – все еще выкрашенные в запоминающийся темно-синий – слегка завиваются возле проколотых ушей. Он практически вплывает в комнату, а потом плюхается на потертое сиденье рядом со мной. У него приятный одеколон с древесным запахом, и у меня кружится голова.
– Я думал, ты сидишь дома, играешь в видеоигры, – тянет Ги Тэк.
Я, раскрыв рот, глазею на Ги Тэка. Так друг, с которым он говорил по телефону, – Натаниэль?
Натаниэль пожимает плечами, так и не вынув руки из карманов.
– Сестра попросила кое-что привезти ей в общежитие. Оно как раз недалеко отсюда.
Надин. Меня охватывает чувство вины. Она написала мне, когда приехала на учебу в Сеул, а я так и не ответила – мне было слишком стыдно за тот день, когда я поспешно сбежала от них из-за скандала с отцом.
– И вот я подумал, почему бы не зайти сюда и не почтить вас своим присутствием?
– Я очень почтена! – откликается Анджела.
– Не стоило, – откликается Ги Тэк с каменным выражением лица.
Я меж тем краем глаза изучаю Натаниэля. В последний раз мы виделись два месяца назад, в гостиной его дома. Обсуждал ли он с сестрами скандал, после того как я уехала? Наверняка они пожалели меня – думать об этом неприятно, но их трудно винить.
– Можно мне содовую? – Натаниэль тянется стол за банкой газировки, и его рука практически касается моих ног. Отпив, он снова тянется, на сей раз за пачкой чипсов.
Как и всю эту неделю, мой мозг тут же напоминает, что Натаниэль, возможно, считает, что у меня остались чувства к нему. Я страшно унижена, а кроме того, нервничаю. Я понятия не имею, что он думает по этому поводу. Что, если он спросит меня о той радиопередаче?
Пару минут спустя он замечает, в какой неловкой позе я сижу.
– Ой, прости, – он застенчиво улыбается, потирая затылок. – Тут маловато места. Хочешь чипсов?
Во рту у меня пересохло, и я нервно облизываю губы. Хватит уже дергаться! Даже если он спросит о радиопередаче, просто скажу, что забыла изменить запись в контактах, потому он и остался «бойфрендом», но сразу после записи я его переименовала.