Даша
Сгребая остатки после ужина со своей тарелки в мусорное ведро, исподлобья наблюдаю за братом, который с нескрываемой ненавистью топит в кружке чайный пакетик.
Сочувствую.
Не брату, а заварочному треугольничку, неудачно попавшему в руки к этому…ослу.
Брат не в настроении.
Хотя, о чем я. Я уже и не помню, когда оно у него имелось. Кажется, тогда мне было лет семь, но мне могло и показаться так же, как и то, что когда-то мы с Артемом жили в одной семье и прекрасно ладили.
Опускаю свою тарелку в раковину, поднимаю со стола миску брата, с которой счищать нечего. Ее и мыть не нужно. Она вылизана до скрипа.
Это у него с армии.
Может, тогда у него начала ехать крыша?
Не знаю.
Когда Артем вернулся из армии, он давал померить мне свою дембельскую форму. Сейчас он раздает только лещей. Не в буквальном смысле, а словесных.
Значит, это началось позже. Может, тогда, когда брат переехал из нашей родной станицы сюда, в город N*, и устроился работать в отделении ДПС.
У него работа собачья, но не обязательно лаять на меня! Он как с цепи сорвался.
Два года назад я с таким энтузиазмом переезжала к нему, что фонтанировала счастьем на километры.
Я ждала этого дня, как дембеля мой брат.
Я мечтала переехать из маленькой станицы и жить в большом городе, учиться в ВУЗе. Все это исполнилось, но меркнет, когда как в течение двух лет Артем меня терроризирует.
– В субботу отвезу тебя к родителям, – ни с того ни с сего констатирует агрессор.
Это не вопрос и не просьба. Это чертов приказ!
Не знаю, когда он решил, что несет за меня полную ответственность. Артем обращается со мной как со своими правонарушителями. Будто я каждый день что-то нарушаю.
– В эти выходные у меня две фотосессии, – сообщаю ему свои планы, о которых он постоянно забывает поинтересоваться.
Замечаю, как, сделав глоток черного крепкого чая вприкуску с куском сахара, скулы Артема заводят свой чокнутой танец.
– Отменишь, – цедит сквозь зубы.
Начинаю внутри агонизировать, но, чтобы не сорвать чеку вспышки ярости брата, говорю тихо:
– Я не могу. Мне задаток уже перевели.
– Вернешь, – твердо требует Артем.
Зажмуриваюсь. Задерживаю дыхание, чувствуя, как внутри рвется пружина, которая держит под напряжением все мои внутренности целых два года.
– Я не могу, Артем. Это безответственно. Я подведу людей…– повторяю чуть громче, но не настолько решительно, чтобы это мне помогло.