В тот момент я не думала о дальнейшей перспективе развития наших отношений абсолютно. Моя незаметная роль меня вполне устраивала. В конце-концов быть любовницей без тяжелого быта и каких-то ежедневных обязанностей иногда привлекательнее.
И, на мой взгляд, очень сильно торопятся те женщины, которые стремятся всеми силами увести женатого из семьи. И, если я сейчас скажу, что я не стремилась увести Матвея из семьи, где только что родился очередной ребенок, то ни разу не совру.
Меня вполне устраивали очень редкие наши встречи в той новой красивой квартире, в которой я жила. Ничего в моей жизни не изменилось, кроме одного – я перестала работать, изнуряя себя, по выходным и по праздникам и допоздна.
Я перестала стремиться к показателям и премиям, появляясь на госслужбе лишь только для того, чтобы показать окружающим очередное платье или украшение. И, добившись того, что мне теперь все завидуют, довольная, уходила домой.
Да. Женщины, которые еще вчера были склонны жалеть меня, теперь шушукались за моей спиной, обзывая не самыми приятными эпитетами, поскольку все-таки выяснили, кем был мой мужчина. И именно, благодаря такому расследованию своих коллег, я тоже узнала о том, что Матвей занимает солидную должность на государственном уровне, что денег у него достаточно, чтобы не просто изменять жене, а изменять с размахом, тратя на свои утехи не просто семейный бюджет, а тот, который выделяется, например, на строительство больниц или дорог в нашем округе.
Все это я отлично понимала, но никаких угрызений совести совершенно не испытывала. И тем, кто активно полоскал мое красивое имя в грязи, я могла бы посоветовать только одно – пожить хотя бы один день моей той очень порядочной жизнью, в которой, кроме тяжелого труда и постоянных ограничений, ничего не было.
Стресс взял меня за горло настолько мощно, что оказаться снова в какой-нибудь квартире среди маргиналов и неудачников я не хотела.
Наоборот, нежиться подолгу в постельке и неторопливо пить кофе по утрам, баловать себя походами по магазинам и спа-салонам мне настолько понравилось, что я отбросила последние шевеления своей совести, которая, воспитанная у строгой матери, назойливо пыталась меня вернуть в рабские для меня условия, называя это честностью и порядочностью.
Я перестала теперь бояться потерять работу, поскольку прекрасно усвоила – если мужчина вложил в женщину уже очень много денег, то избавиться от нее ему будет очень трудно.