Точно в цель - страница 60

Шрифт
Интервал


– Да брось. Ты как будто раньше этого не делал. Тебе же самому будет приятно. Между прочим, это очень прибыльно, – расслабленно улыбается мамаша, разглядывая свой алый маникюр.

– Тогда у меня не было выбора. И повторилось это всего пару раз. Не сочиняй, – медленно и верно мне становилось максимально мерзко с ней разговаривать, аж мутит от отвращения.

– Но по итогу-то всё равно напрасно, – заливается мать смехом, медленно встаёт со своего места и плавными шагами направляется в мою сторону. – Его мать-то ты спас. А сам-то он умер. Так что и помогать было не нужно. Считай, и вовсе сделал это для своего удовольствия. Можно даже сказать, бесплатно.

Слышать её слова становится максимально больно, что начинает щемить сердце. Не хочу об этом вспоминать. Даже близко не хочу. Отталкивая воспоминания, просто молча проглатываю ком боли, но оттенки воспоминаний всё равно расходятся по мне депрессивной волной.

Когда мамаша оказывается позади, она кладёт мне руки на плечи, и мне кажется, что на меня падает сверху небо. И эти тяжёлые холодные острые облака вот-вот раздавят меня, не оставив после себя ничего. Приблизив свои алые губы к моему уху, мамаша начинает шипеть на своём змеином:

– Знаешь, а я их понимаю. Не была бы я твоей матерью, сама бы заплатила за возможность делить с тобой постель.

Чувствую, как желудок внутри сжимается и появляются рвотные позывы. Чёрт. Мне вот-вот стошнит. Боже, да это просто верх отвращения. Как у неё язык вообще поворачивается говорить подобное?

– И где ты успел повредить свою очаровательную мордашку? – взяв меня за подбородок, мать развернула меня к себе и начала недовольно дуть губы.

Инстинктивно заламываю ей запястье и отталкиваю руку прочь.

– Вот трогать меня не надо, – отвращение перерастает в злость, и я чувствую, как внутри меня загораются недобрые огоньки.

– Ау, – театрально изображает боль она, хотя уверен, что эта бессердечная сухая особа вообще ничего не чувствует. – Какие мы грозные. Девочкам такие нравятся, не переживай.

Медленно встаю еле сдерживаясь, чтобы не запустить в неё что-нибудь.

– Ладно-ладно. Остынь. Я же от всего сердца, – невинно хлопает глазами мать и присаживается к себе обратно. – Поговорим тогда, как ты говоришь, «о честной работе». Что у тебя там с этим бильярдом? И с этой девчонкой? Проделки отца?