– Но ведь писатели…
– А ты не писатель. Ты ученик 11 класса, который сдаёт ЕГЭ по литературе, а не пишет роман-эпопею в духе «Войны и мира».
– Ну хорошо… – надувается он, хотя и упрямо делает вид, что согласен. – А остальное? Там же вроде как всё правильно.
Его бледные от природы щёки заметно краснеют, но он явно не готов признавать мою правоту, наверняка считая меня глупым, невежественным сухарём с шаблонным мышлением.
– Ну а во-вторых, откуда у тебя взялось это «противоправное деяние»? Почему нельзя написать просто: преступление?
– Так ведь это суть одно, Евгений Леонидович, – обиженным тоном заявляет этот белокурый отрок, готовый отстаивать свои рыцарские идеалы до победного конца. Но я не могу отступить и позволить ему и дальше измываться над беззащитным русским языком.
– Антон, на ЕГЭ никто не будет оценивать витиеватость твоего стиля. А что значит «по натуре своей был прирождённым философом»? Это же полный бред!
– Позволю себе не согласиться с вами, Евгений Леонидович. У моего любимого писателя, многоуважаемого Владимира Владимировича Набокова, есть фраза…
А дальше я уже не слушаю, потому что всё повторяется из раза в раз, и я как будто переливаю из пустого в порожнее. Видимо, в этом году экспертам ЕГЭ выпадет уникальная возможность прочесть шедевр старшеклассника с бесконечными «ибо» и «дабы».
Когда мы оба приходим в себя, я начинаю лекцию о грибоедовском «Горе от ума». Настоятельно рекомендую выбросить из головы всю эту распространённую чепуху о том, что Чацкий – «лишний человек».
– Но наша учительница литературы, Евгений Леонидович, говорила…
И снова этот надменный взгляд самодержца, упивающегося собственным превосходством! Передо мной – мучительный нравственный выбор, от которого зависит – ни много ни мало – будущее… С одной стороны, репетитор не вправе подрывать авторитет школьного учителя. Это как минимум неэтично. А с другой, иные педагоги ой как этого заслуживают… Мне приходится выпрямить плечи, откашляться и торжественно сообщить о существовании разных точек зрения по этому вопросу, но всё-таки… Едва ли мне удаётся его убедить, хотя я с упоением сравниваю Чацкого с Онегиным и Печориным, и мы оба не обнаруживаем между ними ни малейшего сходства.
– Грибоедов даёт нам понять, что Чацкий станет декабристом, – привожу обезоруживающий аргумент и вижу, как наконец-то загораются голубые глаза моего строптивого слушателя. – Первый вариант его фамилии – Чадский. Через «д». Это явная отсылка к Чаадаеву, который даже был арестован по подозрению в причастности к декабристам.