Я и Аня покидали стаб ранним утром, в то время, когда на улицах уже погасли фонари уличного освещения. Складывалось ощущение, что городок затаился и чего-то выжидает. Не было видно на улицах никакой сколько-нибудь внятной жизни, лишь несколько собак брехали в отдалении, что говорило лишь о том, что жители стаба непозволительно расслабились от сытой спокойной жизни. Держать этих шумных домашних питомцев рядом с собой в Улье равносильно самоубийству. Особенно если учесть, что собаки (да и кошки) являются настоящим лакомством для заражённых, намного-намного более желанным, чем человек.
Между тем, людей вообще слышно не было, а всё потому, что местные знали, что с этими двумя, разобравшимися с четырнадцатью бойцами Бандероса, лучше не связываться – сплетни в этой дыре разлетались с невероятной скоростью. Поэтому даже крепкие здоровьем и силушкой жители попрятались и затаились, предпочитая не связываться с квазом и девчушкой.
Мы неторопливо шли по главной улице небольшого посёлка, готовые в любой момент начать стрелять. Под подошвами ботинок неестественно громко скрипел гравий, которым местные отсыпали дороги своего небольшого поселения. Со стороны казалось, что мы никуда не торопились, но впечатление это было обманчивым. Просто я и Аня были наготове. На берегу нас ждала самая обычная плоскодонная лодка, на которой я на вёслах дошёл до этого места. Через четверть часа я столкнул её в воду, и мы благополучно отчалили от негостеприимного берега.
– Если бы не я, ты был бы уже трупом! Может, ты не заметил, но против безоружного тебя было тринадцать или четырнадцать мордоворотов, не считая этого хмыря.
Мы всё ещё сидели в лодке, медленно влекомой течением прочь от негостеприимного стаба. Погони не было, поэтому мы рискнули осушить вёсла и довериться реке.
– У меня всё было под контролем! – возмущению моему не было предела. – Если ты не забыла, я умею швыряться молниями. Нафига мне оружие против этих дегенератов. Ещё патроны на них переводить!
– То-то ты свои молнии применил! – тут же нашлась с ответом Аня.
– Так я прицеливался! – отмазался я. – Не хотелось бар попутно сжечь!
– Ведь там столько мутной сивухи, да? – ехидно прищурилась азиатка.
– Аня, иди домой, – устав от полемики, вздохнул я. – Ты же бросила Арманд и Бруснику совсем одних.