– Д-да.
Когда простынку сняли с трупа, Карина ахнула. Не потому, что она боялась трупов, а потому, что это была он. Это был ее Алик. Его тело раздулось, посинело, видны были синяки и разрывы тканей. Лицо стало почти неузнаваемым, оно превратилось в страшную сморщенную маску. Но она бы его узнала в любом виде.
– Это он, Алик.
– Алик Романович Козырев?
– Да, именно.
Патологоанатом оживился, услышав знакомую фамилию.
– Слушай, Герольд, а не родственник ли это -Козырева, того, который со скалы упал? Я труп его обследовал. Не помню уже, в прошлом году, что ли. Молодой парень сорвался со скалы. Тело в лепешку. Все косточки раздробило, пока летел и бился о скалу.
– Да, это был его брат. Артур Козырев. Я сам занимался этим делом. Никаких свидетелей и улик. Дело прошло, как суицид. Закрыто и передано в архив. Я сам выезжал на место падения. Ни одной зацепки. Я не нашел улик, чтобы говорить об убийстве, умышленном или неумышленном.
– Да, но в городе говорили, что его столкнули со скалы, – патологоанатом имел свое видение этого дела и в душе был согласен с мнением местных. Он хотел еще что-то вспомнить и прокомментировать, но спиной почувствовал тяжёлый взгляд следока. Стало неприятно и болтать расхотелось. Черт бы побрал этого Коробейникова. Неприятный тип, хотя, когда в следственном отделе работали приветливые люди?
– Тогда, Герольд Романович, вы и брата его могли видеть и тоже можете учувствовать в опознании, – патологоанатом соображал очень быстро, ему бы самому работать в следственном отделе, вести расследования. Но – это не его профессия.
– Да, я был знаком с Аликом Козыревым. Я его вызывал из Сочи для опознания и дачи показаний.
– Как все сложно устроено. Прямо фатализм какой-то. 2 брата и две смерти. Но здесь история с гнильцой. Я позже напишу отчет со всеми деталями. Но я склонен к версии о намеренном повреждении оборудования для дайвинга. Дамочка, вы как? Может нашатырьчика?
– Я чувствую себя нормально. Можно я пойду? Я не могу здесь больше находиться.
Карина закрыла глаза. На самом деле, она была уже в предобморочном состоянии и держала себя в руках из последних сил. Она решила не показывать свою слабость. Она не станет больше истерить и заламывать руки. Первый шок прошел. Жаль, что Коробей видел ее в таком состоянии. Состоянии полной невменяемости. Он мог решить, что она истеричка. Но это было не так.