– Что-то как-то ты тоже не срубаешь, а? Невезуха что ль просто? – хихикнул Белочка.
– Я тебя самого сейчас посрубаю, – огрызнулся Банджо. – Везуха тут вообще ни при чем. Мне в этом деле помощников не надо. Положим, глянулся мне вон тот притон, а связываться с ним недосуг. Так ну не могу я видеть, как швабры эти скрюченные вместе с какими-то дешевыми лабарями первоклассную вещь в говно превращают. Я сразу представляю себе красотку какую-нибудь, принаряди ее, распеться дай – Бог ты мой! Рюмашку ей, конфетку, духов флакончик – прикиньте, как бы она тут отожгла!
– Языком чесать – не штука, – сказал Белочка. – Иные вещи хороши такие, какие есть, и ни лучше их не надо делать, ни хуже. Ну, положим, подарили тебе кабак в Жопном проулке – что б ты делал с ним?
Жопным проулком обитатели пляжа звали Рю де ла Бутери – она вилась через всю Канаву, с настоящей канавой в середке.
– Ничего себе вопросики у тебя, – сказал Банджо. – Ну, какой вопрос – такой ответ. Я, брат, кабаки тамошние в расчет не брал как-то, потому как, слышь, это не места настоящие, а просто ямы выгребные. Но всё равно, коли мне бы один обломился – так я б всё перепробовал, разве что поджог бы не устроил.
Тут все рассмеялись. «Поджог не устраивай» – это была у обитателей пляжа новая крылатая фразочка, которой учили каждого новичка, когда тот знакомился с Канавой. Когда же заинтригованный новичок интересовался, что это значит, ему, таинственно посмеиваясь, отвечали: «А то шесть месяцев…»
А фразочка появилась после такой вот истории. Один мулат с американского корабля на стоянке отправился на берег поразвлечься, но один – ни к кому из товарищей прицепиться не захотел. В Старом порту его окружили негры с пляжа, но он не дал им ни гроша и еще пристыдил – как, мол, они своим нищим колобродством порочат расу. И двинулся себе в сторону Канавы, а парни его предупреждают – одному идти опасно. Но тот всё равно пошел – сказал, не нужно ему от побирушек ни советов, ни провожатых.
Идет он такой весь из себя гордый и попадает прямехонько в одно из самых кромешных местечек в Жопном проулке. Он даже кончить не успел – бумажник с пачкой долларов как корова языком слизала. Знаками показывает шлюхе – мол, ты украла. А она ему, тоже знаками, – ты, мол, сукин сын, вообще без бумажника пришел. Что-то сказала про «полицию» и прыг за дверь. А он подумал, что она пошла искать полицейского, чтобы тот помог ему отыскать деньги. И вот он ждет-пождет, она всё не возвращается, и тут, поняв, что его надули, он чиркает спичкой и поджигает кровать! Тут уж он заполучил и полицию, и пожарных, да еще впридачу шесть месяцев тюрьмы – там и прохлаждается до сих пор.