Вдруг что-то толкнуло ее под ноги, черное и шершавое. Она поняла, что стоит босиком на камне. Камень был тепловатый, как еще не остывшая печь, и твердый. Тогда она легла, ощущая всей спиной твердую, неровную поверхность. Раскинула руки. Камень никуда не падал. Она поднесла руки к лицу и посмотрела на пальцы.
На безымянном светлела металлическая полоска. Кольцо, вспомнила она. Это что-то значило. Она потерла палец – вдруг вспомнилось быстрое, щекотное прикосновение. Целовать руки, и улыбаться краем рта. Она подняла руку и потрогала губу, примеряя на себя чужое выражение, пытаясь вспомнить. Улыбка была как шкатулка без ключа. Потому что внутри лежит секрет. Потому что его нельзя открывать. Какой секрет? Почему?
У нее не было ответа, только чувство – что вот этот бессмысленный, безымянный секрет – и есть самое важное. Она села, прислушиваясь к этому странному чувству внутри. Керидвен, сказала она. Меня зовут Керидвен. Но безымянное чувство от этого не ушло.
Она поднялась на ноги. Опять посмотрела на себя. Из кончиков пальцев, из запястий, из локтей, изо всех выступающих точек на теле сквозь белую ткань выступали и тянулись, тая в плотном сумраке, тонкие золотистые нити, будто побеги. Она опустила взгляд – из пальцев ног, из ступней тоже выходили нити, как корешки, и уходили внутрь, в темную поверхность камня. Она присела, проводя по нему рукой – сквозь черный песок блеснула искра. Она приложила ладонь к поверхности, и услышала дрожь – будто огромный зверь дышит в темноте.
Тогда она легла и закрыла глаза, чувствуя спиной спину, чувствуя, как обступает вокруг просторная, как океанское течение, тишина. То, что остается, когда вокруг нет никого и ничего. То, что принадлежит только ей.
«Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? – спросил вдруг у нее в голове злой и насмешливый голос. – Вденешь ли кольцо в ноздри его? Проколешь ли иглою челюсть его? Будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? Сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?»
Мир вокруг завертелся, быстрее и быстрее, как ярморочная карусель. «Станешь ли забавляться им, как птичкою? Свяжешь ли его для девочек твоих?»
Будто огромная ладонь толкнула ее в спину, и Керидвен села на кровати, в своей спальне, прижимая одеяло к груди, с бьющимся сердцем.