– Дай ей вкусную смесь! – просит сын.
– Пускай сначала зёрна поклюёт.
– Она их не любит! – с угрозой в голосе утверждает адвокат Блошкиной.
Глаферья в это время вяло бьёт клювом мимо пшеницы.
– Не мучай животное! Сама приучила к смеси! А мы в ответе за тех, кого приучили. Ты мне сама так говорила.
– Да, приручили, но не приучили! Это разные вещи. А у Блошкиной от моей смеси аллергия скоро случится: орешки, морковка, яичко, витаминчики разные. Я ей потом смесь дам, в обед, – смиренно обещаю я сыну.
Глаферья смотрит на меня прищуренным глазом, а голова у неё всегда на боку лежит – но если раньше это был довольно печальный взгляд, то теперь он превратился в явно осуждающий.
Сын сидит за столом напротив меня и тоже испепеляет взглядом мучительницу, меня то есть. Пытаюсь быть твёрдой и продолжаю держать оборону:
– Птички едят зернышки! Клюют, то есть. А ты иди в школу – опаздываешь уже!
Проводив адвоката Блошкиной, занялась рыбками. Меняю воду в аквариуме. Аквариумной водой поливаю цветы на балконе, где неспешно прогуливается Глаферья. Но не просто прогуливается, а от досады – не покормили голодающую вкусной смесью! – ощипывает листья и цветы с портулака.
Стараюсь не смотреть на курицу и на полную пшеничных зёрен тарелочку, к которой она так и не прикоснулась клювом.
Обе вроде заняты. Закончив полив, собираюсь уходить с балкона. Глаферья, встрепенувшись, разбрасывает крылья и только так, как это умеют делать куры – настоящая отчаянная баба с вёдрами-крыльями наперевес, – несётся за мной, припадает к тапочку и, снизу вверх, касясь немного вбок, заглядывает мне в глаза. А потом осторожно клюёт мой носок.
– А, чёрт с этим гипервитаминозом! – бегу к холодильнику и достаю оттуда смесь для курицы.
– Ешь, Глашка!
***
Второй день дождливо. Нормально – зимой всегда так. Но сегодняшний утренний дождь – это стихия с яркими, угрожающими спецэффектами в виде молний и сопутствующих им раскатов грома. Небо опрокинулось, промочив собой землю, и превратилось с ней в единый серый монолит. Транспорт не ходит, вернее, ходит по желанию – если очень надо, на работу к примеру.
А в школу, выходит, не очень надо, поскольку учительница сына, не выдержав голосового напряжения от общения с тридцатью ангелочками, свалилась с ларингитом.
Посему я и сын в темноте сидим на кухне, вернее, не совсем в темноте – освещаемые настольной лампой. Сын пишет диктант, потому что у мамы девиз: ни дня без учёбы, которая в школе уже неделю отсутствует.