Но что это мастер мечтательно выводит на едва остывшей глине и, воровато оглядевшись, тут же стирает? Но я успеваю подсмотреть: лик, безупречные черты, голову покрывает немес1. Фараон, не иначе, – вот кого тайком рисует мальчик. Но зачем?
Провожу пальцем по ладони умирающего – перекрестье на линии жизни уводит меня дальше, вглубь. Я смотрю глазами юного гончара. Первым замечаю сокола, что ныне сторонится взгляда в ночной пустыне, – он сидит у меня на плече. Одетый в узорчатую ткань с цветами лотоса, опоясанный кожаным ремнем, я оказываюсь во дворце фараона. Не предваряющая апартаменты правителя Египта роскошная анфилада, нет, это строение куда проще: веранда вблизи храма, дополняющего дворцовый ансамбль недоступной своею строгостью. С веранды открывается живописнейший вид на сад (кружат голову ароматы персика и акации в цвету) и женскую половину дворца, – туда устремлен взор мальчика, его глазами все это великолепие наблюдаю и я.
Рядом стоит человек: леопардовая шкура ниспадает с плеча, на роскошном платье белого полотна вышивка – голова шакала и крест Анкх2. Жрец бога Анубиса говорит, обращаясь к юному мастеру, что любопытно: желтушного цвета глаза жреца нацелены на птицу, недвижно сидящую у мальчика на плече.
– Твои изделия изумительны, выше всяких похвал! Они станут достойным украшением храма. Однако позвал я тебя не только с тем, чтобы обсуждать гончарное искусство.
Мальчик смерил жреца мимолетным взглядом, в котором угадывалось недоверие и ничего более, и тотчас продолжил наблюдать, как красное солнце нисходит к верхушкам башен, обустроенных для женской половины.
– Твои глаза полыхают безумием, – продолжает жрец как ни в чем не бывало. – Мне знаком тот огонь яростного желания, его сияние слепит и жгет, и тебе не укрыть порожденных пороком мыслей, нечестивых и, увы, совершенно никчемных.
Щеки юноши зарделись. Не глядя на собеседника, он заговорил, и голос его стыдливо дрогнул – на морщинистом лице жреца на то обозначилось самодовольство.
– О каких мыслях ты толкуешь, жрец?
– О тех, что переполняют твою голову всякий раз, когда младшая из жен фараона, Мерит, покидает свои покои, чтобы прогуляться по саду. Или не прав я? -лукаво улыбается жрец.