– Не сомневалась. Спасибо.
– Идут дела? – поинтересовался Яков.
– Идут прекрасно. Благодарю, – ответила она, улыбаясь ему.
Они общались с Яковом в шутливой, несколько салонной манере, используя обороты и слова времен дореволюционной России. Он был с ней неизменно галантен: дружески расположен, выказывал искренний интерес, придерживал двери, пропускал вперед, помогал нести папки. Это было несколько странно, учитывая его возраст, но, в то же время внушало надежду на то, что сильный пол жив. Например, в таких людях, как этот молодой парень. Майя подумала, что Яков чем-то похож на незнакомца, занимающего такой же кабинет в Южной башне. Вспомнив его, Зам решилась:
– Будь добр, Яков, окажи мне услугу. Ты же всё и всех знаешь на этой площади и в башнях? Сам говорил.
– Верно, – подтвердил он. – Информация нужна?
– В некотором смысле. У меня появился видимый друг, – она ткнула большим пальцем за спину, метя в окно. – Знаешь кто он?
Яков хмыкнул.
– Знаю, – и замолчал.
Зам заметила эту тишину и, досадуя на собеседника, нахмурилась, а он продолжал стоять молча, не глядя на неё.
Пауза затягивалась.
– Не будешь ли ты так любезен, милый Яков, дать дефиницию этому человеку и представить его мне, заочно, разумеется, дабы избежать неподобающей невежливости при обращении к оному в случае непредвиденной встречи? – не выдержав, ядовито выдала Зам.
Молодой человек загрохотал смехом:
– Чегоооо???
– Зовут его как? – рявкнула она.
– Так бы сразу и спросила, – протянул Яков. – Елагин Герман Петрович его имя. Сорок три года, двое детей, вдовец, бизнесмен, владелец этих башен и еще много чего. Родился в Москве, родители умерли давно, воспитыв….
– Стоп, стоп, стоп! – не выдержала Майя. – Достаточно! Не знаю, откуда ты черпаешь эту информацию, и знать не хочу.
– И не нужно. Тебе не понравится, – весело ответил он.
– Теперь буду знать, что утром здороваюсь с Германом, могущественным городским рантье. – Она комично округлила глаза.
– Вот именно. Рад быть полезным. Если у тебя всё, то я, пожалуй, пойду – приносить людям пользу, – хохотнул он, направившись к двери.
– Иди, иди, фигляр! – Кинула она ему вслед.
– Фельдъегерь, не путай! – Не остался он в долгу.
Когда Яков ушёл, Майя, вертя на языке имя «Герман», склоняя его во всех возможных вариантах, подумала, что оно слишком мягкое для такого мощного человека.