Их решение меня обнадежило. Возможно, если бы кто-то из них был заодно с американцем, то единого мнения у нас не сложилось бы. Предатель мог не согласиться со мной. Мог каким-то способом потянуть время. К счастью, этого не случилось, и во второй половине дня я решил поехать к Брагиной. Обсудить проблему уже с ней.
У Шнепперсона, к слову, появились соображения относительно договора, который Нойзман так скоро решил поменять.
– Шнепперсон таки разобрался, – проговорил юрист, показывая мне объемную папку бумаг. – И думает, лазейка есть. Однако рискованная.
– Какая? – Спросил тогда я.
– Договор меняется только по соглашению обеих сторон. Если соглашения не достигнуто, одна из сторон имеет права защитить свои интересы в суде, – проговорил он. – А тут есть возможность выиграть. Я смотрел судебную практику. Похожие дела разрешались. И часто, в пользу арендатора.
– Нойзман подкупит судью, – пожал я плечами.
– Но… – Улыбнулся юрист. – Судебный процесс – дело долгое. А ты, Виктор, говорил, что у тебя есть какие-то устные договоренности с учредителями вагонзавода.
– Они заинтересованны в том, чтобы нанять нас, – согласился я.
– На время всего судебного процесса договор с масложиркомбинатом будет действовать. Если даже мы и проиграем, то просто расторгнем его. Но к тому времени у нас будет уже новый крупный клиент – вагонзавод.
– Верно, – задумался я. – Это может выгореть.
– Но, вполне возможно, до суда и не дойдет, – хитровато улыбнулся Шнепперсон.
– Почему ты так думаешь? – Заинтересовался я. – Нойзман настроен решительно.
– Зависит от того, насколько у нас получится взять его, как это говориться, на понт, – Юрист подмигнул мне.
– Ну тогда давай возьмем его на понт, – хмыкнул я. – Ну, рассказывай, что ты придумал?
– Я сказала – нет, – покачала головой Брагина. – Я поднимаю плату, и точка. Если не нравится, ищите себе другое помещение.
Я вздохнул, полез в накладкой карман брюк, зашуршал черным пакетом, хранившемся там.
К Брагиной я приехал примерно в четвертом часу вечера, сразу после разговора с Шнепперсоном. Когда женщина открыла мне дверь, то тут же спрятала взгляд. Было видно, что ей не удобно ни то, что разговаривать со мной, но даже просто заглянуть мне в глаза.
Она провела меня в зал своей небольшой квартиры. Усадила на кресло, сама присела на диван, у дальнего подлокотника. Тогда мы и повели этот разговор.