– Мощный собакен, – Задумчиво произнёс Андрей, – Точно, грифон.
Теперь, отправляясь в лес, Андрей не забывал положить в рюкзак мясное угощение. Хоть и не каждый день, но всё же пёс выходил к нему навстречу. Не убегал, но и приближаться к себе не разрешал, обозначая позволенное расстояние предупреждающим рыком. Подобрав угощение, сразу скрывался.
– Ничего. Подружимся. У меня тоже характер не сахарный.
Дни, между тем, шли своим чередом. Так прошло лето, осень. Началась морозная снежная зима. Пёс набрал веса, выправился, став ещё мощнее. Шерсть к холодам загустела, залоснилась серебряным блеском, так, что в неё хотелось зарыться руками. Вот только за угощением он показывался всё реже и реже, и Андрей уже не надеялся приручить гордого дикаря.
Лес засыпало снегом. Егерь раскладывал зерно по кормушкам, когда за спиной послышались приближающиеся быстрые шаги и шумное, с присвистыванием, дыхание. Повернулся и оказался нос к носу с громадным кабаном-секачём.
Не дав человеку опомниться, кабан зло заревел, резко махнул пастью с острыми клыками. Как в масло, клык легко вошёл Андрею в ногу выше колена. Бедро будто обожгло огнём, из рваной раны хлынула кровь. Нога онемела, Андрей перестал её чувствовать и неловко стал заваливаться набок. Кабан повторил замах, целясь своей жертве в живот. Инстинктивно прикрывшись руками, егерь почувствовал, как клык пропарывает левую ладонь, втыкается под рёбра. Упал на спину, глядя на нависшую над ним слюнявую пасть.
“Нелепость какая. – Пронеслось в голове, – Вот и останусь тут валяться. И до ружья не дотянуться.”
Вдруг с грозным рычанием в кабанью тушу резко влетел серый силуэт. Вцепился в бочину зубами, яростно стал рвать. Секач заверещал зло, мощно встряхнулся, сбросил с себя собаку. Два зверя свирепо сцепились в смертельной схватке. Вепрь наотмашь полосовал клыками, пёс, не сдаваясь, остервенело наседал, пытаясь достать и вцепиться противнику в горло. Собравшись с силами, Андрей потянулся к валяющемуся неподалёку ружью. Дотянулся, почти теряя сознание, прицелился и выстрелил. Кабан на секунду замер, завалился на бок, забился в предсмертных конвульсиях, захрипел и затих.
Израненный пёс подполз к Андрею, оставляя на снегу кровавую дорожку. Положил голову ему на грудь и затих. Егерь зарылся рукой в густую собачью шерсть.