Впереди каркнула ворона, слетела с дерева и унеслась в чащу, бойко махая крыльями. Через несколько секунд я заприметил высокого блондина плотного телосложения, который шагал с окраины города. На нем были надеты серые брюки и цивильное тёмно-зелёное пальто.
Дойдя до поляны, он приблизился к куче листьев, под которой было закурковано тело. Блондин опустился на колени, смахнул с трупа камуфляж, снял пальто, бросил его под ноги и вынул из кармана упаковку гандонов. Я скатился на дно рва и на четвереньках пополз вдоль него. Метров через 100 вылез из траншеи, доплёлся до чащобы, через которую пробирался блондин по пути на поляну, и примостился на ствол поваленного дерева.
Спустя примерно 20 минут появился упырь. Он ломился в город, переступая через упавшие ветки деревьев. Не повышая голоса, я произнёс:
– Ну ты и больной ублюдок.
Блондин услышал, остановился как вкопанный и, хмурясь, уставился на меня.
– Да не напрягайся, все мы не без греха, – добавил я.
Он подрулил к бревну, на котором я расположился, опустился на него и представился:
– Мишаня.
Я пожал ему лапу и ответил:
– Юра.
Так завязалась наша дружба.
Я сразу догадался, что у Мишани не вставал на живых баб. Иначе какой смысл гатить трупешниц? Он брезговал рыскать по рандомным могилам, поэтому у него не оставалось иного выхода, кроме как наладить собственное производство мертвецов. Проблема заключалась в том, что жмуры быстро приходили в негодность. Они начинали вонять, покрывались прозрачной жгучей слизью, вздувались, чернели, в них заводились опарыши и свора другой малоприятной нечисти.
По натуре Мишаня был гуманным человеком и оттого охотился не чаще одного раза за сезон, то есть реже, чем любой другой мало-мальски крупный хищник. Он бахвалился, что за пятнадцатилетнюю карьеру упыря снял больше 80 скальпов. Но по моим незатейливым подсчётам выходило, что на его счету было максимум 60 женщин. Мишаня объяснял эту несостыковку проблесками удачи. Иногда в его клешни попадало две, а то и три девчонки за раз. В эти редкие случаи он устраивал групповуху или порол их по очереди, воображая себя счастливым шведом или султаном с небольшим гаремом наложниц.
Мишаня водил «Форд» «Транзит» и жил на Отрожке в частном одноэтажном доме с большим садом, в котором росли яблони, сливы, вишни и абрикосы. Во дворе стоял гараж, оплетённый сбоку виноградной лозой, за ним находились беседка и баня, срубленная из толстых сосновых брёвен. Мишаня любил от души попариться холодными зимними вечерами, но в тёплую погоду печку не топил, предпочитая мыться в душевой кабинке, установленной в хате.