Позавтракав, мужчина отправлялся гулять по окрестностям – через зеленое поле напрямую к густому лесу, или по узкой тропке к нагромождению камней, а иногда даже забредал по мосту на другую сторону реки, где высились потемневшие от времени руины некогда прекрасного замка. За ограду их он, правда, предпочитал не заходить. Забрел раз и то, что увидел внутри, ему сильно не понравилось. Ввязываться же вновь в какие-то приключения мужчина не собирался. Не для того он прибыл в эту страну.
Природа Шотландии всегда казалась подернутой тенью сумерек, облака закрывали небо и даже легкий ветерок дул иногда. Изредка накрапывал дождик.
Ему нравилось здесь. В этой прохладе, в этом сумрачном умиротворении его огненная натура, казалось, смирялась и даже утихала. Здесь его мятежная душа прибывала в покое.
Никакой цели его прогулки под собой не имели – он просто шел туда, куда несли ноги, позволяя взгляду безучастно скользить по одиноким местам и наслаждаясь отсутствием людей вокруг. Мысли в это время тоже бесцельно перескакивали с одного на другое и порой обращались даже в прошлое. Не в тюремное – эти два года он запрещал себе вспоминать, полностью вычеркнув их, но в более далекое.
Вспоминалась иногда первая любовь. Первая… и последняя в его жизни. Потому что после предательства, после того, как эта дрянь посмеялась над ним, любить он себе запретил. После того случая он запретил себе вообще привязываться к людям – в «шутке» участвовал один из его тогдашних «друзей», и впутываться в паутину дружбы больше не тянуло.
Нет, к черту. Он привык быть один, так спокойнее.
Сколько себя помнил, он стремился к покою. Совершал безумные вещи, убил стольких, что страшно вспомнить, но всегда стремился только к покою. Ему хотелось жить размеренной, безмятежной жизнью и ею он жил здесь.
Завершив моцион, он возвращался в отель – как правило, точно к обеду, который тоже заказывал в номер. Пообедав, отправлялся в душ, а после, освеженный, ложился с книгой на диван. Никакими делами ресторатор не занимался, даже не вспоминал о них, подходя к вопросу отдыха от работы очень сознательно.
Мысленно сам себя он упрямо называл именно ресторатором. Преступное прошлое уже начинало подергиваться дымкой забвения и вспоминать о нем не хотелось, как и возвращаться к нему. Хватит. Он достаточно набегался в свое время с пистолетом, теперь имеет право жить, как обычный человек.