Перевернув страницу, он увидел список посетителей на следующий день. Первой в 10 утра на позирование должна была явиться госпожа Маноле, а следом шло время славного богатого купца Агаке.
Да, среди клиентов Шмидта числились действительно не последние люди этого города. От понимания этого Крягу озлобленно стиснул зубы. Завтра не позже, чем в 10 утра, а того гляди и раньше, тело мертвого Шмидта обнаружат! С учетом знатного послужного списка мастера у дела будет самый широкий резонанс!
Фраза «полный расчет» напротив фамилии Крягу, показания Ботезата, который явился в назначенное ему время и не сумел застать Шмидта на месте, всё это явно складывалось не в пользу Крягу и вырисовывало страшное слово «приговор».
Первой мыслью было вырвать страницу с содержанием посетителей сегодняшнего дня. Но тогда бы он сам наталкивал следствие искать виновного среди ограниченного круга лиц.
– Нет… – зашептал Крягу. – Нет. Эту тетрадь никто никогда не обнаружит…
С этими словами он запихал тетрадь к себе в мешок, намереваясь впоследствии избавиться от нее.
Наверное, теперь он мог бы немного успокоиться. Посетителей на сегодня больше не предвиделось, Иляна не смела тревожить своего заработавшегося хозяина, и скорее всего сама уже собиралась восвояси.
Дыхание выровнялось, а капли пота испарились со лба. Крягу обвел взглядом все помещение и конечно же остановил его на самом главном. У стола в дурацкой позе сидел мертвец, а рядом с ним на полу плашмя лежала картина.
Тут только Крягу осознал, что с самого начала этого наваждения, с того момента, как он обнаружил, что у Шмидта не бьется сердце, он даже и не думал о том, чтобы самому доложить о происшествии. Нет, об этом не могло быть и речи! Доверяться правосудию было слишком опрометчиво! Не поймут, не будут разбираться. Им лишь бы поскорей закрыть очередное дело.
Несомненно, что он нисколько не виноват в смерти художника. Это несчастный случай, не более того! Но обстоятельства могут быть истолкованы неверно, а значит, следовало предпринять самую большую осторожность и умело замести следы.
Вера в себя и в свое предназначение стали возвращаться к нему. Нет, пострадать за непредумышленный проступок он не собирался. Шмидт сам виноват, что так случилось.
Какая-то неугодная мысль вновь полезла из подсознания, но, не желая тянуть ее на поверхность, Крягу нервно замахал рукой и занялся портретом.