Никогда еще в жизни ему не писалось так легко! Строчки ложились сами в ряд, поток сознания не прерывался ни на мгновение, на несколько часов Крягу как будто окунулся в иной мир. Ему открылась кладезь мироздания и все тайны человеческой души, которые только он мог перенести на бумагу.
Мелкий дождь тем временем превратился в сильный ливень. Мощные струи заливали стекла окон, казалось, поглотив в себе жилище Крягу, его душу и всё сущее.
Свеча догорела, но он сходил за новой и продолжал писать.
Он не отдавал себе отчета, сколько времени пробыл в этом состоянии высшего духовного просветления. В какой-то момент он осознал, что уже не пишет, а смотрит в темноту за окном и слушает барабанящий по карнизам успокаивающийся дождь.
Перед писателем лежала великолепная рукопись, на стене висел величественный портрет. Крягу довольно поглаживал бороду. Наконец все слилось воедино.
Он взял подсвечник в руку и, встав из-за стола, подошел к портрету, желая еще раз как следует полюбоваться им.
Его рука затряслась, и он чуть не выронил свечу, когда ее пламя осветило портрет. На бороде выступали пятна крови, свежие, густые, темно-бордовые! Казалось, они даже пузырились, и в следующее мгновение потекли по полотну вниз!
Крягу вскрикнул и таки выронил свечу на пол! Трясущимися руками он вновь зажег ее и в страхе поднес к портрету. Зловещие пятна крови расплывались по холсту и вот-вот должны были потечь на стену.
Кинувшись в спальню, Крягу встал на колени перед образами и зашептал скороговоркой все молитвы, которые только знал. «Господь всемогущий, помилуй меня грешного за то, что только на миг поставил себя на одну ступень с тобою. Не гневайся всевышний…»
Это было безумие! Крягу вернулся в кабинет с ведром воды и тряпкой и принялся оттирать портрет от крови. Вот все и смылось. Но что же это было?!
Тяжело дыша, он присел на стул. Никак помутнение рассудка от нахлынувшего вдохновения и эйфории. Так и есть. Ведь то, что он написал, было не чем иным как мыслью свыше, божественным промыслом, не иначе.
Желая закрепить эту догадку, Крягу заглянул в рукопись. Его чуть не хватил удар! Оцепеневший, он смотрел на строки, и ошалелые глаза метались в панике по страницам! Последние пять листов были исписаны каракулями, изображениями рогатых демонов и повторяющейся фразой «Я – убийца»!