Она чуть приподнимается на каблуках своих лодочек, чтобы смерить его пренебрежительным взглядом; его одеколон отвратителен:
– Я разыскиваю Лазаря Энгельмана. Эту миссию на меня возложила директриса. Письмо может помочь мне в поисках. Так что извольте принять на себя непосильную для вас ответственность вскрыть его при мне.
Они обмениваются непримиримыми взглядами, но Ирен сказала волшебное слово. Дитер Беренс – примерный служащий, пожелания директрисы для него – закон. Ножом для разрезания бумаг он вскрывает конверт, в котором – несколько страниц на испанском языке с необычной орфографией. Письмо начинается как обычно: вот только «Mi querido» написано как «Mi kerido»[13]. Они оба не владеют испанским. У Ирен идея: привлечь Монце Трабаль, французскую специалистку по истории, каталонку по происхождению, – она уже несколько месяцев работает в центре. Стоит ей только продиктовать по буквам первые слова из письма, как молодая женщина без колебаний отвечает:
– Это на сефардском. На этом языке говорили евреи-сефарды. В пятнадцатом веке их изгнали из Испании, и они увезли с собой язык – смесь кастильского наречия с ивритом и словами, заимствованными из идиом других стран региона: турецкого, болгарского, итальянского, французского… На этом языке сейчас очень мало кто говорит. Мне повезло – я учила его в Сорбонне. У меня тут много текущих документов, и все-таки я могу попытаться перевести вам это где-нибудь к концу недели.
Завершив разговор, Ирен размышляет – что могло связывать сефардку из Парижа с чешским ашкенази, нашедшим убежище в Израиле. К несчастью, если уж Аллегра Торрес не знала в 1978-м, куда писать Лазарю, то Ирен, скорее всего, упрется в такой же тупик. Антуан был прав. Этот Лазарь, подобно евангельскому, кажется тоже обладал даром исчезать бесследно.
В столовой она встречается с остальными работниками своей группы. Хеннинг совсем потухший. Они с женой весь дождливый уик-энд пытались усыпить близнецов бесконечной игрой в «Мемори» и массированным просмотром документальных фильмов про животных. Полный провал – когда близнецов стали укладывать, они подняли такой громовой крик, что родители дошли до мысли капнуть в их детские бутылочки шнапса.
– Говорили же мне о желании детей убить отца. Но я думал, что это в фигуральном смысле, – вздыхает Хеннинг. – И что это начинается позже.