Юлия подошла к кофемашине и вернулась с высокими белыми кружками американо. Гуров почувствовал приятное тепло согретых об уютную толстую керамику рук. Крячко с облегчением увидел на широких блюдцах сушки с маком, а не ажурные пирожные Petit Trianon.
– Оля продала мне всю новогоднюю коллекцию, – продолжала Паршина. – Меня поразило, как легко она пересказывает все, что буквально впитала от этой избалованной девочки, которая родилась с ложкой «Тиффани» во рту. От ее модных рабов. Пафосных подружек. Модели-бойфренда… Оля умела учиться всегда и на всем, с чем сталкивалась. Самые капризные, лживые, закомплексованные, раздражительные, скрытные люди воодушевлялись, становились приветливыми, откровенными, делились знаниями рядом с ней…
– Кто, например? – насторожился Гуров.
– Например, я, – тихо ответила Паршина. От оперативников не укрылось, как увлажнились ее глаза.
– Я сразу позвала ее на работу консультантом и неожиданно для себя рассказала, что не люблю этот бутик, построенный мужем для первой жены. – В голосе Юлии Андреевны мелькнула горечь. – Она историк моды, специалист по люневильской вышивке. Отделочные работы завершились к подписанию бумаг о разводе. И наша бывшая, – Паршина заговорила с издевкой, – предпочла забрать себе другой бизнес, раскрученный. Теперь ее продюсерская компания снимает костюмные драмы про русских цариц для федеральных каналов. А я руковожу этой… кузницей женских грез.
Сыщики усмехнулись.
– А что здесь делала Воронова? – спросил Гуров. – При ней найдены ключ от двери во внутренний дворик, – он достал вещи убитой, – и несколько подарочных карт на небольшие суммы в ваш магазин.
Паршина с грустью посмотрела на упакованный в пакет для вещдоков серебристый клатч:
– Это я ей подарила. Как лучшему и единственному засланному покупателю.
– Это как? – спросил Крячко.
– У нас много покупателей в выходные. Оля приходила сюда в эти дни и притворялась наследницей угольных шахт из Кемерова, которая мается от скуки и без конца пышно выходит замуж за первых встречных. А после развода «лечится» нашими вечерними платьями и присматривает что-нибудь к новой свадьбе с очередным пройдохой: альфонсом, мажором, официантом, барменом, непризнанным гением, кремлевским тузом, актером, чиновником средней руки, экстремалом, бариста. Чего она только не придумывала! А если жених был нерешителен и жаден, Оля делала вид, что забылась, болтая по телефону, и выходила к зеркалам в самом дорогом нижнем белье. И расхаживала в корсете, поясе и чулках вдоль зеркал. Невеста выглядывала из примерочной, видела, как жених пялится на Ольгу с открытым ртом. В итоге виноватый жених покупал невесте дорогой комплект.