Перед сном в гостинице он достал билет на публичную лекцию «Знак Зодиака» и открыл в одной из соцсетей страницу научного лектория «Крик».
– Что ж, Анна Игоревна! Посмотрим, что вы знаете о серийных убийцах. И с чего бы вам вообще говорить о них.
* * *
Анна Миль быстро шла по улице Большая Казачья, двигаясь в сторону построенных знаменитым зодчим Карлом Людвиговичем Мюфке величественных корпусов СГУ. Ей было зябко в нуарном – тонком и черном – пальто с кожаными вставками, с верхом наподобие шинели и облегающем боди из эластичного трикотажа с длинными рукавами и запахом на груди в тон. Холодный осенний ветер трепал выбившиеся из-под похожего на монашеский капюшона каштановые волосы, явно не высушенные после мытья перед выходом, и лепил их на красивое, но болезненно сосредоточенное, озабоченное и усталое лицо. Искусанные губы с прозрачным блеском выдавали нервозность, синяки – ставший образом жизни хронический недосып.
Вихрь ледяного воздуха и опавшей листвы упрямо шел на нее, как в железобетонной трубе. От окончательной капитуляции перед сезонной простудой Миль спасали только плотные джинсы прямого кроя из графитового денима со стрелками, на высокой талии, сдержанная бежевая отстрочка которых обрисовывала женственную фигуру, и тяжелые черные ботинки на высокой подошве. Любоваться стремительной и при этом плавной походкой женщины группе рабочих, ищущих ранним утром под землей горячую воду по велению водоканала, мешала бьющаяся о ее ноги бездонная сумка-шопер в скандинавском стиле с ноутбуком и книгами, уложенными кое-как. Молодая женщина, чертыхаясь, поправляла лямку и волосы шаурмой, осыпая черное плечо и темную прядь каплями соуса и мукой.
Говоря на ходу, она не видела здоровавшихся с ней студентов, не слышала их громких окликов «Анна Игоревна-а-а!». Поток пешеходов, грохот трамваев, красный светофор и шум машин – вся улица существовала для нее только как фактор, мешающий наговаривать на диктофон авторский курс.
– Шут – это центральная фигура карнавала, – твердила она, размахивая надкушенной шаурмой, – где благопристойность и порядок уступают место греху и хаосу. Когда сама лестница сословной иерархии переворачивается и власть имущие сводятся до положения нищих, шут с дурашливым поклоном занимает королевский трон и царственно бьет по подлокотнику жезлом с резной головой такого же паяца, возбуждая площадную толпу.