Он встал, достал из кармана и положил в руку есаула небольшой конверт.
«Дорогой Евгений! – прочитал Зорич. – Вы уже поняли, кто я, а потому начну сразу о деле. Карты легли так, mon cher, что вы явились средоточием, ключом, который сможет разрешить все мои проблемы текущего времени. А потому я очень прошу, уважаемый родственник, о встрече с вами», – и хитроумный знакомый завиток в конце послания.
Прочитав написанное дважды, Зорич подумал: «Что за бред? Каким образом авантюрные делишки Александра могут замкнуться на мне? Братец в поступках своих был всегда эксцентричен, об этом знали очень многие в Петербурге из слухов и измышлений о нём и из определённых газетных рубрик. Ясно, что сейчас ему нужна моя помощь, но он не пришёл ко мне сам. Не хочет афишировать наше родство? Потому и прислал ко мне этих мафиози?» Есаул с усмешкой оглядел их с ног до головы и подумал, что круг знакомств Александра уж точно не имеет границ! А вот форма приглашения настораживает. «Может, они не те, за кого себя выдают? Впрочем, вряд ли я успел нажить себе здесь врагов. Да и роспись его, и стиль изложения. Скорее всего, Александр просто разыграл этих парней рассказом о моём боевом прошлом. Помнится, что он был большим мастером розыгрышей. Отсюда и такая настороженность в их действиях».
Евгений Иванович аккуратно сложил письмо, положил его в карман и сказал коротко:
– Едем!
– Очень хорошо! – выдохнул человек в шляпе. – Порядок такой: первым – я, через пару минут – он. А вы, уважаемый Евгений Иванович, замыкающим, – и пошёл к выходу.
«Что за дурь?!» – подумал, поморщившись, есаул, но не стал спорить.
Спустились вниз. Тот, в шляпе, уже стоял у выхода, держа в руках раскрытую газету. Поравнявшись со стойкой портье, есаул непроизвольно, интуитивно посмотрел в угол, в сторону буфета. И его прыжок вперёд совпал с выстрелом оттуда. Он падал вниз, пребольно стукнувшись головой об угол стойки, когда грохнуло ещё дважды, а спустя мгновение – ещё раз.
Есаул встал на колени, столкнув с себя тело толстяка, когда подскочил бледный Петерсен:
– Евгений Иванович, вы не ранены?
Рука есаула висела, как плеть. Режущая боль пульсировала в левой стороне груди. Пальцы онемели. Евгений Иванович, не отвечая, достал из кармана брюк платок и прижал его к разбитой брови. Петерсен помог ему встать на ноги. Толстяк лежал на боку с открытыми, уже остекленевшими глазами.