– В прошлом году два дня ее искали, еле нашли. На дереве сидела возле детской площадки, спасибо ребятне, сняли ее оттуда. А теперь и подавно уйти может, махнет своим вихлявым хвостом, на подоконник прыгнет, а с него в форточку, шасть, и исчезнет навсегда.
Этого Екатерине Елисеевне не хотелось. Страх пронизывал ее насквозь при одной мысли, что животное может снова ее покинуть. Друзей у нее, кроме бывших соседей Смилянских, и не было. Дружить Елисеевна не умела – язык у нее больно отточенный, ум острый, все за всеми подмечает и никогда не промолчит.
Узнав, что Семеныч Машу свою «воскресил», заволновалась она, обрадовалась, «что есть еще смелые люди», позвонила ему и без намеков рассказала, что тоже в Центре была и договор на Программу подписала. Вначале не мог он понять, зачем Екатерине кошку свою «замещать» понадобилось.
– Это что значит, ты из-за нее на эксперимент пошла, из-за Милки? – захрипел Семеныч в трубку. – Я думал, что только людей восстанавливать можно, родные ведь души, а…
Но соседка перебила его, возмущенно:
– А кошурка моя и есть мне родная душа! Мы с ней восемнадцать годков рядом, лапа в лапу, хвост в хвост, можно сказать. Да она мое настроение за версту чует! Знает, животинка, когда у меня на сердце муторно. Не то что дочь, лишний раз не позвонит, не поинтересуется, как тут у матери дела, помощь ли не нужна? Милочка, если что неладное учует, от меня не отойдет, все ластится – успокаивает, значит, шерсткой своей согреет, прижимается – не бойся, говорит, я с тобой!
– Так уж и говори-ит! – пробовал иронизировать Семеныч. – Мурлычет только.
Но Елисеевна продолжала спор в своей манере наступления:
– Это для тебя мурлычет, а кошки звери умные, общаются они так. Понимать только надо. Мы за столько лет уж научились друг дружку чувствовать. – Голос соседки постепенно становился мягче, приобретал некую бархатистость и размеренность. – Если в глаза пристально так смотрит, значит, доверяю, говорит, хорошо мне с тобой. А если с лапы на лапу переминаться начнет – играть хочет.
– Может, ты и права, Катерина, оно иногда животное роднее самых близких людей. У отца моего собака была охотничья, западно-сибирская лайка. Вестой звали. Пятнадцать лет с ним прожила. Ох, и преданная была, ох, и умница. Все понимала, ну как человек просто. Однажды отцу, можно сказать, жизнь спасла. Он в каптерке своей заснул, а там пожар начался, вот она его лаем и разбудила, а то бы задохнулся в дыму. Зубами его за телогрейку тащила, он и очнулся. Вот так.