Николай встал, подошёл к книжной полке и взял с неё «Отцов и детей». Но эта книга показалась ему больно толстой, слишком толстой, чем должна была быть. Он начал листать её, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, пролистал дальше, почти в конец, как внезапно перед ним выскочила какая-то картинка. Николая мгновенно пронзил ужас, связанный с какими-то сильными жуткими воспоминаниями из раннего детства. Он выронил книгу. Из упавших «Отцов и детей» вылетела другая книжка, которая и добавляла её объёма. Обе книжки закрылись. Николай стоял в ступоре, сердце его колотилось, по телу пробежали мурашки, прихватило живот. Мальчик стал дышать медленно и глубоко, и вскоре к нему вернулось самообладание. Он поднял заметно похудевших «Отцов и детей», положил их на стол и взял в руки ту, вторую книжку. «А я ведь совсем и забыл о ней,» – подумал Николай. К нему пришли воспоминания.
В детстве среди всех бабушкиных книг была одна, которая оказала на мальчика наиболее сильное впечатление: она его напугала. В первый раз страх после этой книги прошёл к следующей поездке к бабушке, по после второго испуга маленький Коля захотел спрятать книгу и, видимо, спрятал её, засунув в «Отцов и детей» Тургенева. Теперь, много лет спустя, он снова держал в руках эту книгу, испытывая странные чувства.
Книга была в чёрной обложке, причём довольно старой и уже обветшавшей. На ней красными буквами было что-то написано, но что именно было написано, разобрать было трудно. Что точно было видно, так это одинаковые цифры, расположенные в разных частях передней стороны обложки и образующие между собой треугольники.
Внутреннее оформление книги также было необычным. Некоторые из её страниц были абсолютно чёрными, другие – чёрными с желто-оранжевым текстом, окаймлённым ярко-красной рамкой, какие-то страницы были красными, иные – (как это ни странно) белыми. На страницах был разный текст, а на некоторых – и картинки.
Текст был разных цветов: на белых и красных страницах – чёрный, на чёрных – красный или жёлто-оранжевый как цвет страниц очень старых книг, только ярче. Содержание текста было не менее необычно, чем оформление: буквы были то русскими, то латинскими, а то вообще вместо букв были какие-то иероглифы, реже – цифры; буквы то образовывали обычные слова, то складывались в такие сочетания, что не то, что прочитать, придумать невозможно. Понятные слова то составляли нормальные предложения, а то просто шли, никак не связанные друг с другом.