К вечеру воздух стал плотным, влажным. Камни, трава сырые. От реки поднимался туман, белесой дымкой висел над водой, заползал на склоны гор. В темнеющем небе зажглись звезды, месяц платиново белел в короне холодного света.
Алик был пьяненький, задумчивый, меланхоличный. Любаша гулила что-то. Говорила и часто-часто моргала, как будто мучилась нервным тиком. Ее приятно было слушать и не слышать, как шум воды. От тиковой трескотни, обращенной на него, теплело на душе, убегало одиночество.
С соседями завязался разговор. Компании объединились. Сидели в беседке за общим столом далеко за полночь. Потягивали спиртное, мирно постукивали рюмочками. Мужики оказались служивыми внутренних дел. В школе полиции учили науке молодых блюстителей правопорядка. Алик помнил, что Таня работала там бухгалтером. Именно оттуда «росли ноги» ее служебного романа. С кем точно Алик не знал, но ему было доподлинно известно, что страсти еще кипели. Бывшая была влюблена. Загадочная улыбка часто блуждала на ее лице, сияющем глазами изумрудами.
Любаша и служивые ушли спать. Генерал конторы был крепок посидеть до донца. За столом остались двое.
Одурманенный Алик загрустил, стал мрачным от выпитого. Какое-то грязненькое чувство появилось внутри, расползалось, остановилось в кончиках пальцев нервной дрожью. Темнота распирала, взывала говорить. Словно не он произнес, а кто-то другой, злой и мерзкий:
一 А ты, генерал, почему за своими подчиненными совсем не смотришь? Развели бордель у себя, подчиненные, как кролики, меж собой сношаются, – говорил и испытывал извращенное наслаждение и удовлетворение.
Хмельной генерал нахмурился, понимая, что ему сказали гадость, но не догоняя сути претензии.
Алик, которому первая фраза далась огненной лавой, пришел в себя. Поведал о романе бывшей с женатым мужиком на службе со всеми подробностями, которые ему доверила Татьяна. От счастья бывшей внутри что-то разлагалось, смрадно одурманивало мозги. Получалось, что он не лучший…
С Таней и ее любовником расправились. Угроза увольнения, огласки, страх изменить жизнь сделали свое дело. Роман окончен, расстались. Бывшая сразу потухла от муки, стала унылой, злой. Перенесенный публичный позор словно изнасиловал, растоптал.
Татьяна так и не узнала, кто был ее «доброжелателем». Бывший муж приходил по-прежнему в свою квартиру на Новый год, ставил елку, поздравлял с Восьмым марта. С Аликом она дружила всю свою одинокую жизнь и была ему благодарна за поддержку.