А операция? Была ли она, или это мне тоже казалось, как, по-видимому, и многое, бывшее только плодом больного рассудка, не более?
Я не знала. Я вообще мало что знала о мире. Практически ничего, как удручающе показывала практика.
Но мучиться сомнениями до бесконечности было невозможно. Я зашла на местную оптушку – кое-что, в том числе и ее местоположение, моя память все же хранила, купила себе два отвратительных пирожка и плеер. Самый простой, кассетный; на дисковый я пожалела денег, а совсем без плеера мне было нельзя. Еще я купила несколько кассет, пристрастия у меня были все те же: «DDТ», «Nautilus Pompilius», Земфира. Я всегда была очень романтичной и очень-очень роковой девочкой. С ударением на первый слог в предпоследнем слове, конечно. Кто бы сомневался, собственно говоря…
Больно бывает не только от боли.
Страшно бывает не только за совесть.
Странно, опять не хватило воли,
И я множу аккорды, ты пишешь повесть!..
Это была моя любимая песенка из этого, самого первого и, наверное, самого непосредственного, наивного, самого лучшего альбома Земфиры. Вовсе не потому, что нежная девушка из Уфы звала меня здесь по имени («Анечка-а-а… просила снять маечки»), просто была в это песенке какая-то простота и правдивость, то самое, что я всегда знала, но никогда не позволяла себе до конца понять. Эта песенка немного примиряла меня с действительностью. Действительностью, которую я так глубоко и искренне не любила…
Я отмотала пленку немного назад.
Ты – стоишь своих откровений.
Я – я верю, что тоже стою.
Ты – гений, я тоже гений,
И если ты ищешь, значит, нас двое!..
В эту минуту я и поняла, что пора звонить Сергею. Нужно искать. Искать… Никогда нельзя сдаваться, забывать о выбранной цели. Побудем немного упрямыми и настойчивыми. Пускай в этом упрямстве довольно много фальши, пускай это все даже смешно и уж точно не влезает в рамки наших представлений «о нормальном течении событий», пускай… Никогда не будет лишним состроить хорошую мину при плохой игре, а терять мне все равно нечего. Мне уже очень давно нечего терять…
И ведь не просто же так встретились мы тогда на Летнем, когда я понимала в окружающем меня мире еще меньше, чем понимаю сейчас? Вряд ли это судьба, больше похоже на чей-то расчет. Уж слишком загадочно говорил мой новый знакомый, слишком многое ему было известно. Собственно, он ведь знал мое имя, когда я его сама не знала. Этого ли мало для звонка?