Я вспомнила также какие-то смутные обещания невероятных возможностей, доступных только для моей искореженной психики, вспомнила ключевое слово: «эксперимент», и то, что «эксперимент» не удался…
Но больше я ничего вспомнить не могла.
Амнезия? Последствия старой болезни?
Я налила уже вторую чашку чая. Мне нужно было срочно выйти на улицу, подышать свежим воздухом, посмотреть на живых людей. А то я уже начинала маяться классическими сомнениями на тот счет, существую ли я «на самом деле» или все это мне – ах! – только кажется.
Накинув найденную в чужой квартире ветровку, которая, естественно же, оказалась моего размера (я уже не удивлялась подобным мелочам), я исполнила свое намерение. То бишь вышла на свежий воздух.
***
Погода на улице была странная: снег пополам с дождем, и солнце иногда проглядывает сквозь рваные облака.
Я очутилась на одной из пустых, но почему-то считавшихся центральными, улочек; даже движение тут было односторонним.
Я здесь никогда не была.
Но что-то было знакомым в этом лопавшемся под ногами асфальте, в неярком демисезонном солнце. Я это уже видела.
Много, много раз…
Кривая центральная вывела меня на оживленную автобусную площадку, где все сразу же стало ясно. Ну, естественно, вот почему все с самого начала показалось мне таким знакомым…
Это был город, где я родилась.
Мой родной, мой не особенно любимый…
Псков. Пограничный, губернский, маняще-прохладный, таящий в своих сумрачных закоулках странные сказочные тайны. Псков, который так любит загадывать загадки и не любит давать ответы, а загадок у него было вдосталь. Всегда. Город, провинциальное отчаяние и провинциальное очарование которого я испытала на себе так явно, так ярко…
На какое-то короткое, но обжигающее мгновение окружающий мир стал пурпурным. Это продолжалось недолго, но фантасмагорично исказившиеся вдруг лица прохожих каленым железом отпечатались в моем сознании. Туше.
***
Итак, я в Пскове. В городе, где не жила уже очень долгое время, в городе, где все было пугающе знакомым, хотя постоянно возникающее чувство ирреальности происходящего и вносило свои коррективы.
Моя амнезия уже не беспокоила меня так сильно. После внезапного приступа на автобусной остановке (когда все стало неожиданно таким ярким, кроваво-бурым, таким необычным и призрачным одновременно) я поняла, что у меня есть более серьезные проблемы, чем невозможность вспомнить свое полное имя.