Тем, кто находился на попечении академии, шили одинаковый гардероб, потому что так выходило дешевле.
Вернувшись к содержимому записки, я прочла новость, которую, скорее, могла бы назвать ожидаемой. Даже скривилась ненароком, мысленно порадовавшись, что вчера так вовремя лишилась чувств.
Потому что на балу меня искал король.
Прекратил Его Величество мои поиски лишь тогда, когда Вейола и Берана заверили его, что со мной все в порядке, но я утомилась. Правда, по залу тут же поползли шепотки о дуэли, проведенной у великого дуба. Эти слухи витали в воздухе до самого утра, нередко цепляя за собой имя нерадивой маркизы Харфурд – то есть мое.
Однако и в этом великие герцоги благородно взяли весь огонь на себя. Представ пред темными очами короля, они признались, что некрупно повздорили. Между собой, естественно. И даже вину за сломанную ветку признали. Об этом писала Вейола, так как слышала эту беседу своими ушами.
«Скорее собирайся, и чтобы больше никаких приключений! –напутствовала она в последних строчках. – Напоминаю, что распределение назначено на двенадцать. Может, еще успеем встретиться напоследок».
Вскинув голову, я взглянула на настольные часы. Они занимали место на комоде рядом с напольным зеркалом. Стрелки указывали на половину первого, и поначалу я даже не поверила своим глазам. Но, проморгавшись, поняла, что зрение не подводит. Я действительно сильно опаздывала.
Теперь мне вряд ли удастся повлиять на распределение.
Вскочив на кровати, едва не навернулась, запнувшись о пышное мягкое одеяло. Кто-то заботливый переодел меня вчера в ночную сорочку, но думать об этом мне уже было некогда. Носилась в уборную и обратно, стараясь быстро привести себя в порядок. Однако вынужденная торопливость не выиграла для меня слишком много времени. Полностью собранная, я стояла перед зеркалом лишь спустя еще полчаса, хваля себя за то, что еще вчера утром сложила все свои вещи и приготовила выходной наряд.
Мне удивительно шло повседневное розовое платье с золотой отделкой. Защипнув волосы заколкой чуть выше затылка, взглянула на себя в последний раз. Чем старше становилась, тем больше походила на маму. В моих воспоминаниях она запечатлелась именно такой. Но глаза у меня все же были папиными.
Невольно шмыгнув носом, я запретила себе лишние эмоции. Не время расчувствоваться. Наверное, в этот самый момент решалась моя судьба. Первый наниматель был крайне важен. Иногда гувернантка так и работала в одной семье, обучая все новые и новые поколения детей до самой своей смерти. Лучших из нас уже никогда не отпускали.