– О чем ты думаешь? – спросила Эйлиш.
– Я пытаюсь удержаться от вопроса, как тебе удалось сохранить такую фигуру.
– У меня две невестки, которые не слазят с диет. И если я прибавлю в весе хотя бы унцию, они обязательно заметят.
– Мне просто необходимо похудеть перед свадьбой, – сказала Нэнси. – Но осталось всего пять недель, и начинать следовало с Нового года. Так ты придешь?
– С удовольствием!
– Прием будет в «Уайтс Барн». Надеюсь, все пройдет гладко.
Нэнси рассказала подруге о закусочной, удивившись, что мать Эйлиш ни разу о ней не упоминала, о заинтересованности Джерарда в семейном бизнесе и его желании открыть летом новые кафе в Уэксфорде или Гори, а возможно, даже в Кортауне. Эйлиш, в свою очередь, спросила, где лучше купить матери новый холодильник, стиральную машину и плиту.
– Она годами ничего не меняла на кухне.
Уже собираясь уходить, Эйлиш заколебалась, прежде чем спросить:
– А как поживает Джим Фаррелл?
– О, у него все прекрасно.
– Я имею в виду, он…
Она запнулась.
– Женился? Нет.
Эйлиш кивнула и стала задумчивой.
– У Джима есть кто-то в Дублине, – сказала Нэнси. – По крайней мере, мне так кажется. Он скрытный, но разве у нас тут что-нибудь скроешь?
Эйлиш молча согласилась.
Нэнси недоумевала, зачем она только что наврала про Джима. Надо было просто сказать, что он так и не женился. Когда Эйлиш ушла, Нэнси внезапно ощутила острую обиду на то, что подруга дурачила их все лето и не объяснила, почему ей пришлось возвратиться в Америку.
Нэнси вернулась на кухню и словно впервые заметила, как убого она выглядит. Пластик выщерблен, на сушилке грязные тарелки и столовые приборы, окно давно следовало помыть.