– Может, я в другой раз зайду… – попятился Садко.
Аким успел схватить его за шиворот.
– А я сказал, – грозно прикрикнул он и впихнул «гостя» в палаты, – добро пожаловать!
Садко попытался удержаться на ногах, но пол был слишком гладкий. Парень брякнулся на попу и заскользил прямо до стола с боярами.
Надо сказать, тронный зал впечатлял не только новеньких, но и каждого, кто в него попадал, – всё сверкало и блестело, всё было нарядно украшено и изысканно расписано.
– Ого… – только и смог вымолвить невольный гость. – Вот это да…
Тут он заметил своё отражение в начищенном до блеска мраморе пола, а заодно разглядел, что его лапти оставляют на нём грязь. Воровато оглянувшись, испуганно затёр след шапкой.
Тем временем в зале кипела жизнь. Бегали люди, расставляли столы, свечи. Стрельцы выстроились вдоль стен зала. В центре зала возвышался подиум с занавесью.
– Пойдём, – потянул Аким Садко за собой и толкнул на табурет. – Играть будешь.
– А в какой тональности? – успел спросить Садко.
– В передней, – отозвался Аким. – К женихам передом, а к невесте задом.
Аким пнул табурет с Садко, тот проскользил по полу и остановился около стойки с музыкальными инструментами – трещотками, бубнами и дудками.
Раздалась торжественная музыка. Двери залы распахнулись.
– Уважаемые женихи! – объявил важный голос – это говорил дьяк в чёрной рясе. – Прошу выходить согласно номерам!
Но никто порядок соблюдать не собирался. Женихи ввалились толпой, расталкивая друг друга. Восточный принц – худой, невысокий, в объёмной чалме; рыцарь – солидный, широкоплечий, с тяжёлым мрачным лицом, в одной руке гигантский щит, в другой длинное тяжёлое копье; японский самурай – низенький, пухлый, с улыбчивым лицом; и, наконец, богатырь – борода и усы, широкая грудь, в руке держит меч.
– Лучший из лучших получит в жёны княжну! – не терял торжественного пафоса дьяк.
Все посмотрели на помост. Там на троне сидел сам князь – седоволосый человек, на голове символ княжьей власти – шапка с соболиной опушкой.
Рядом с князем стояла княжна. Постойте! Никакая это не княжна, а её портрет в полный рост. А издалека как настоящая, вот только глаза очень большие – прорези, через которые в зал и подсматривала невеста.
– Настенька, ты здесь? – позвал князь.
– Да, папенька, – отозвался из-за картины нежный девичий голос.