Дарси сообщил ей, что Аарон Леви занимается исследованием возможных связей между участниками шекспировского круга и евреями-беженцами, которым пришлось покинуть елизаветинский Лондон, когда там свирепствовала инквизиция. Как казалось Хелен, эта тема больше подошла бы для факультета английской филологии, нежели для исторического, но Аарон до конца стоял на своем, пока Дарси не сдался. В частности, юный мистер Леви искал доказательства тому, что Шейлок был списан Шекспиром не только лишь с печально известного еврейского врача Лопеса, которому отсекли голову за якобы готовившееся им покушение на королеву Елизавету, но и с других евреев, с коими Шекспир, вероятно, общался на протяжении многих лет. Да, это был довольно смелый и амбициозный выбор темы для диссертации.
А вот возьмись Леви изучать католические корни Шекспира, то, возможно, дело бы у него пошло иначе. Тем более что исследования в данной области с недавних пор получили новый толчок – как только на чердаке дома отца Шекспира был обнаружен религиозный памфлет. Этот документ открыл новые горизонты в шекспироведении, позволив молодым ученым обеспечить себя работой на долгие годы. Шекспир как тайный католик, Шекспир как католический художник, вынужденный скрываться от бдительного ока протестантской монархии, – вот это была бы благодатная почва для исследований.
Что же до взаимоотношений великого английского драматурга и евреев, то здесь, по сути, ловить было нечего. Кроме «Венецианского купца» и одного весьма сомнительного намека в «Отелло», в пьесах совсем не упоминалось о евреях. А помимо пьес, других материалов и не было. Конечно, догадки можно было строить на чем угодно: личность «Темной Леди» или «Прекрасного Друга»… ну, или хотя бы на том, что Бард предпочитал на завтрак. Но без весомых доказательств все попытки связать Шекспира с евреями оставались не более чем теориями, уже подробнейшим образом рассмотренными Шапиро, Кацем и Грином. И если корифеи так ничего существенного и не смогли разглядеть, то каковы же были шансы у американского аспиранта? Как говорил Дарси, молодому человеку, несмотря на все его упорство, приходилось трудно…
Леви ничем не выдал своего отношения к вопросу Хелен, а просто медленно и спокойно кивнул.
– Бумаги, о которых идет речь, – Хелен заговорила быстрее, – находятся в Ричмонде, в доме семнадцатого века постройки, которым сейчас владеет семья Истонов – им дом достался от покойной тетки. Мне удалось выяснить, что дом построен в тысяча шестьсот шестьдесят первом году португальскими евреями. В девяносто восьмом году того же века его перепродали, а потом он переходил из рук в руки в тысяча семьсот четвертом и двадцать третьем годах. Затем в девятнадцатом веке одно крыло снесли и возвели на его месте новое строение, а в тысяча девятьсот десятом дом был приобретен семьей тетки Истонов, которая уже впоследствии позволила ему спокойно разрушаться, не подпуская даже близко местные исторические сообщества.