Тут Володыёвский стал сокрушаться о судьбе Оленьки, и головой покачал, и губами причмокнул.
– Пусть уж ей Бог будет покровителем! – сказал он наконец. – Я на нее не в обиде! Для меня это не первый отказ, а для нее первая мука. Бедняжка чуть жива от горя, а я ей еще глаза колол этим Кмицицем, вовсе уж напоил желчью. Нехорошо получилось, надо как-то исправить ошибку. Побей меня бог, недостойно я поступил. Напишу-ка я ей письмецо, попрошу прощения, а там и помогу, чем можно будет.
Дальнейшие размышления Володыёвского прервал стремянный Сыруц, который снова поравнялся с ним и сказал:
– Пан полковник, а ведь там, на горе, пан Харламп с кем-то едет.
– Где?
– А вон там!
– И впрямь двое едут: но ведь пан Харламп остался при князе воеводе виленском. Да и как ты мог издали признать его?
– А по буланой. Ее все войско знает.
– Клянусь Богом, буланую видно. Но, может, это не та.
– Да я и побежку ее узнаю. Это наверняка пан Харламп.
Они оба наддали ходу; всадники, ехавшие навстречу им, тоже пришпорили коней, и вскоре Володыёвский увидел, что к нему и в самом деле скачет Харламп.
Это был поручик панцирной хоругви литовского войска, давний знакомый Володыёвского, испытанный старый солдат. Когда-то они с маленьким рыцарем очень враждовали, но потом послужили вместе, повоевали и полюбили друг друга. Володыёвский подскакал к Харлампу и, раскрыв объятия, крикнул:
– Как поживаешь, Носач? Откуда ты взялся?
Товарищ, которому и в самом деле очень пристало прозвище Носач, потому что он был обладателем весьма внушительного носа, упал в объятия полковника, и они радостно приветствовали друг друга.
– Я к тебе нарочным послан, – сказал он, отдышавшись, – да еще с деньгами.
– Нарочным, да еще с деньгами? От кого же?
– От князя воеводы виленского, нашего гетмана. Он шлет тебе грамоту, чтобы немедля набирать людей в войско, и другую – пану Кмицицу, который должен быть тоже где-то в здешних местах.
– И пану Кмицицу? Как же мы вдвоем будем набирать в одной округе?
– Он должен ехать в Троки, а ты должен остаться здесь.
– А как ты узнал, где меня искать?
– Сам пан гетман о тебе расспрашивал, пока здешние люди, которые еще служат у нас в войске, не сказали ему, где тебя искать, так что я ехал наверняка. В большой ты у князя чести! Я сам слыхал, как он говорил, что ничего не надеялся получить в наследство от воеводы русского, а получил самого великого рыцаря.