– О-о-о, – воодушевился Егор и подошёл к сестре.
Юля вытащила из рюкзака бумажник, расстегнула его и запустила пальцы внутрь. Любопытство невидимой, но крепкой рукой схватило Егора за волосы на макушке и потянуло вверх, из-за чего ему пришлось встать на цыпочки, удлинить до предела шею и чуть податься вперёд. И он увидел огромное состояние, подобное которому никогда в жизни не видел.
– Ого! – закричал он.
– Тихо.
– Ого, – повторил Егор, но уже вполголоса. – Откуда у тебя столько?
– Нашла сегодня на улице. – Она отыскала три сторублёвые купюры, вынула их из бумажника и протянула брату. – На, держи.
– Покажи, – попросил он, принимая выигрыш.
Юля раскрыла бумажник шире и продемонстрировала его внутренности Егору. У того округлились глаза и вытянулись губы, словно он академическим вокалом собирался пропеть букву «О». Но вместо пения, непроизвольно произнёс:
– Охренеть не встать. Ой! – он быстро прижал рот руками и испуганно посмотрел на сестру.
Юля сделала ему замечание строгим взглядом. Потом застегнула бумажник и убрала его обратно в рюкзак.
– Только ничего не говорил маме, Егор, хорошо?
– Хорошо, – согласился он, сворачивая заслуженно выигранные триста рублей.
– Это тайна, ясно?
– Ясно. А что ты на них купишь?
– Ничего я на них не куплю. Я завтра пойду в полицию и сдам их.
Воодушевление сошло с лица Егора. Появилось непонимание и разочарование.
– Сдашь? – недовольно протянул брат. – Но почему?
– Потому что это чужие деньги, и их нужно вернуть.
– А что будет, если не вернуть?
– Ничего не будет. Но так делать нельзя.
– Почему нельзя-то, если ничего не будет?
– Потому что это могут быть последние деньги у человека. Или он мог отложить их на лечение, например. Что, если бы ты потерял последние деньги? Как бы ты себя чувствовал? Тебе бы не хотелось, чтобы их вернули?
– Но это ведь уже его проблемы, что он потерял деньги. Что упало – то пропало.
– Вот если бы пропало, насовсем бы пропало, то это другое дело. А так я нашла и должна теперь вернуть, ясно?
– Не должна.
Юля зыркнула на брата, чем показала, что не собирается уступать, и уже устала от дискуссии. Егор надул щёки и поник головой.
– Почему тогда ничего не говорить маме,– спросил он, глядя то на свои триста рублей, то куда-то в сторону, – раз ты не собираешься их оставлять?
– Потому что она, скорее всего, расстроится.