Я радостно поспешила найти себе удобную пару тапочек по размеру, скинуть тяжеленную парку и глянуть в ближайшее зеркало.
Хозяина я нашла на кухне, которая поражала воображение своими размерами и великолепием: светлая плитка на стенах и полу; развешанные приборы и посуда, отливающие медью, чистые столешницы, две металлические мойки, огромный деревянный стол в центре, окруженный высокими стульями, на которых можно было бы разместить десяток человек.
Генри поставил чайник на газовую плиту и теперь готовил тосты. Я смотрела на него завороженно, на несколько секунд позабыв, зачем я здесь. Мне хотелось пить с ним чай и молчать или говорить о чем-то несущественном, а не о самоубийствах и исчезновении детей.
– Вы живете здесь один?
Такие вопросы без стеснения выдают одиноких девушек. Затылок Генри, на секунду замершего, дал мне понять, что и он об этом знает.
– Да, один.
– Я в смысле: может, кто-то помогает вам смотреть за домом? Он очень большой.
Генри наконец повернулся и поставил передо мной тарелку с тостами с маслом и сыром.
– Да, конечно, у меня есть помощники. Дом действительно отнимает много времени и сил, я бы не справился один. Ну и на наших конюшнях работают несколько человек. Они минутах в пятнадцати-двадцати отсюда. – Он махнул рукой в окно в сторону от деревни. – Ездите верхом?
– Нет, никогда, – помотала головой я. – Я и лошади никогда не видела близко.
– Совсем городской житель в наших местах. – Генри с улыбкой рассматривал меня. – Если хотите, проведу вам экскурсию и лишу вас лошадиной девственности.
Я чуть не подавилась, глядя на него огромными глазами.
– Простите, эта шутка была уже перебором. – Генри отвернулся к чайнику. – Черный, зеленый?
Я попросила черный чай. Генри разливал его в гробовом молчании, пока я раздумывала, что с ним не так. Если бы он с порога не очаровал меня, после его странной фразы я б, наверное, уже неслась в сторону «Кабана и хряка». Но я осталась на месте и заполняла тишину хрустом тоста.
– Что вы хотели бы узнать, Маделин? – Генри поставил дымящуюся кружку передо мной, а вторую – себе.
Меня так редко называли полным именем вне официальных обстоятельств, я привыкла поправлять в этом случае людей, чтобы называли меня Мад. Но не в этот раз. Мне нравилось, как он это говорил: Маделин.
Я выпрямилась и достала из сумки блокнот.