– У меня тут полное дерьмо, – сообщаю емко, но знаю, Пахе достаточно знать самую суть и глубину той задницы, в которой я оказался. – Походу меня опоили. Приезжай лично и захвати проверенного врача, – добавляю, бросая взгляд на все еще спящую Дашку. Не нравится мне ее состояние.
Прихожу в себя в машине Зарецкого. Причем не резко и сразу, а постепенно выныривая из вязкого небытия. Краем сознания выхватываю обрывки телефонного разговора, но смысла уловить не могу. Ничего не понимаю. Там что-то про его бывшую, Алину, официанта и какой-то сговор. Девушка договорилась с официантом? Но при чем тут вообще мы?
– Дарья? – переспрашивает Евсей у трубки (на этот раз громкая связь не работает). Вижу, как он собирается бросить короткий взгляд на меня и поспешно захлопываю веки. Почти не дышу, а сердце почему-то начинает биться часто-часто, и губы хочется облизнуть. – Все еще спит. Может, в больницу все-таки? – улавливаю отчетливое беспокойство в голосе бизнесмена и тоже начинаю чувствовать нервозность. Что же все-таки произошло? – Ладно, уговорил. До связи.
Снова ощущаю на себе внимательный взгляд. Он жжет щеку, и я чувствую, как к лицу вдруг приливает кровь. Да в чем дело?! Сканирую организм мысленно, пытаясь хоть так понять, в чем дело. В голове тяжело и муторно. Тело неповоротливое, ленивое, словно его покрывают множество тонн воды, а на душе как-то странно. Как будто что-то важное произошло и вместе с тем невероятное, а я забыла и никак не могу вспомнить. Напрягаю мозги, но тщетно – последние пару часов покрыты непроницаемым мраком, как плотным занавесом, отодвинуть который мне не под силу. Решаю не гадать и напрямую поинтересоваться у Евсея:
– Что случилось? – получается внезапно – это я понимаю по тому, как вдруг вильнула машина – и хрипло.
– Даша? – Зарецкий так удивлен, словно вообще не ожидал, что я ближайшее десятилетие смогу говорить. – Как себя чувствуешь? – снова беспокойный взгляд впивается в мое лицо. Благо мы останавливаемся на светофоре, и нашей безопасности это не мешает.
– Смотря что произошло, – отвечаю и хмурюсь. Не нравится мне реакция Евсея, слишком он дерганый, тогда как я привыкла к тому, что у Зарецкого все под контролем. Бетонная стена, а не человек!
– А что ты помнишь последнее? – осторожно интересуется он.