Однажды зимой ездили мы с ним в Москву. Машину Витя наладил так, что она летала как ласточка. Останавливавшим нас по дороге гаишникам втирал очки: «Да не может ЗИЛ-157 быстро ездить – трёхосная машина. Она шестьдесят еле идёт». На что те молча показывали радар – там было девяносто. На обратном пути отказала печка. Стёкла моментально замёрзли. Ехать дальше невозможно, да и холодно очень. Витя нашёл резиновый гофр, просунул в моторный отсек. Небольшое тепло стало поступать на стекло водителя. Отогрев маленькое окошечко и глядя в него, как в амбразуру, поехали тихонько дальше. На других окнах был намёрзший снег. Мне запасливый цыган выдал старую телогрейку. Засунув ноги в рукава, я немного согрелся. Сам он надел валенки. Как в валенках можно управлять автомобилем, я не знаю, но домой мы доехали.
Во второй половине декабря, в самом конце года, все нереализованные фонды распродавались Главснабами и министерствами желающим (в основном своим) за «живые» деньги. По чековой книжке, предоплате или даже за наличные. На инкассо или с отсрочкой платежа товары не отпускали. В основном это касалось дефицитных материалов. Кафельная плитка и линолеум, нитрокраска и сантехника, импортные обои, чугунные батареи и унитазы-компакты, и многое, многое другое. В течение года всё это выделялось для приобретения предприятиям строго по защищённым фондам и в мизерном количестве. В магазинах подобные вещи купить было сложно. А за невыбранные фонды можно было нарваться на сильные неприятности. При выделении фондов на следующий год лишали ровно на такое количество, сколько оставалось невыбранным. Поэтому в течение года дефицит придерживали, а к концу года «выбрасывали». В начале года выделяли фонды авансом – семьдесят процентов от выбранных в первом квартале предыдущего года, затем, после «защиты», – выравнивали по году. Вот такая интересная, а точнее, совсем неинтересная картина. Предприятия лихорадило от неравномерности поставок. А в связи с очень большим объёмом материалов на строительстве метро, нас лихорадило ещё больше. На метро уходило всё. Металл, арматура, трубы – в котлован и тоннели. Кирпич, сантехника, облицовочная плитка, опять трубы и батареи – на строительство станций и душкомбинатов, строящихся своими силами жилых домов. Душкомбинаты были на каждой станции. Там рабочие мылись и переодевались после работы. Под землёй – что в шахте, в белой рубашке не поработаешь. Поэтому и мыло, и лампочки, всё шло в ход. В конце года мы старались сделать запас, месяца на два до «защиты» и получения материалов по уже новым фондам. Вывозили и получали всё, что давали и что можно обменять. На базах было столпотворение, скапливались огромные очереди, часто грузили своими силами, лишь бы вывезти. Все были такими же, как и мы. Но нам-то надо было больше всех. Стройка-то неординарная. Я разрывался между Москвой и нашими горьковскими базами: Упрснабсбытом, Бумлегснабом, Стройснабом. Наши метростроевские снабженцы тоже дома не сидели. Все торчали на оптовых базах. Отгрузку на участки приостановили, работали «на склад» и без выходных. Тридцать первого декабря утром нам позвонили из оптового магазина стройматериалов и предложили импортную иранскую кафельную плитку. Отказаться я не мог. Для нас это был хороший подарок. «Бери больше» – сказал мне начальник. Я взял ЗИЛ-133В – восьмитонную, удлинённую бортовую машину с длинным носом и камазовским двигателем. Очередь двигалась медленно, грузчики в преддверии праздника были уже навеселе и работать не хотели. После обеда, просчитав ситуацию и поняв, что такими темпами мы ничего не получим, я договорился с руководством базы о погрузке своими силами. Подогнав машину к складу, мы с водителем, я внизу, он в кузове, начали загружаться. Коробки были картонные, по квадратному метру с небольшим, но после первой сотни коробок я понял, что погорячился. Укладывали аккуратно, но с горкой – сколько сможем увезти, лишь бы не потерять на поворотах. Рядом, во всех складах, лихорадочно кипела работа. Все грузили как для себя. Погрузчик не успевал подвозить, приходилось ждать. Но мы, как ни старались, раньше восемнадцати часов закончить не смогли.