– Но… он мне не говорил об этом, – сухо подметил, я облизнула пересохшие губы, что начали трескаться у уголков губ. Розалина мягко улыбнулась.
– Он просто был предусмотрителен, – добавила она. – Просто пытался просчитать все возможные шаги.
– Я не хочу быть обузой, – парировала в ответ, хотя какого-то четкого плана у меня все еще не было. Просто новость о том, что Розалина Салливан берет на себя ответственность за мое обучение, а также проживание и содержание, вплоть до того момента, как я сама не встану твердо на ноги, меня больше удивляет, чем возмущает.
– Ну брось, солнышко, – холодная рука легла на мое запястье. Мы встретились взглядом с Розалиной. – Ты никак не сможешь стать мне обузой, – расплываясь в улыбке, я по-прежнему чувствовала себя неуютно. – А отказать твоему отцу я не могла…
Не в силах задерживать взгляд больше, чем полагается, я отворачиваюсь, закрываю папку и смотрю в окно. Дождь барабанит по крыше кабриолета, спускаясь к земле одинокими каплями по кузову. Заостряя взгляд на одной капли, думая о том, кем приходится Розалина моему отцу, и корректно ли задавать такой вопрос сейчас?
– Я понимаю, детка, что это сложно осознать, – трепет в голосе женщины кажется натянутый, – что все свалившиеся на тебя слишком тяжелый груз, но я здесь лишь для того, чтобы тебе помочь…
– А что будет с моим домом?
Женщина поджимает губы.
– Пока ты учишься, за ним будет присматривать Говард.
– Кто такой Говард?
– Дворецкий, – с улыбкой добавляет женщина.
– Дворецкий?
Женщина надевает шляпу и больше ничего не говоря, заводит мотор машины.
– Знаю, у тебя безвыходное положение, детка, но поверь…
Розалина улыбается мне из-под огромной шляпы.
– Это лучшее предложение, чем скитаться по помойкам в поисках еды.
В чем-то она права. Вполне возможно, мне придется свыкнуться с этой мыслью, ведь… кроме Розалины я больше никого не знаю. Она единственная, кто пришла в темный час моей жизни и протянула руку. И она единственная, кто знает моего отца практически столько же, сколько и я. А значит, теоретически, ей можно довериться.
В дороге я уснула. Мне было сложно свыкнуться с этой мыслью, но так или иначе, принять помощь было лучшим моим решением. Под гнетом печали, мои веки ненадолго прикрылись и я погрузилась в дремоту под стук капель дождя и работу щеток. Но, что-то тревожное было у меня внутри: что-то маленькое, колючее, волнующее. Наверное это страх перед новой жизнью, когда ты теряешь все, что было тебе дорого, но понимаешь, что нужно двигаться дальше. Страх перед будущем самый волнующий напиток судьбы.